Прикрыв глаза, он кивнул.

Песня закончилась. Я не смел обернуться.

— Эй, — сказал Джеффри, — твоя целуется с этим парнем.

— Да?

— Да, но… они прощаются. Он сваливает.

Я посмотрел. Белый костюм удалялся. Рейчел развернулась на каблуках и направилась к нам.

— Она идет сюда, — прошептал я, — не подведи. Скажем, мы музыканты или вроде того.

Джеффри был в ударе. Он отлично выглядел и был уверен в себе. Представляя каждого из нас, он интригующе понижал голос. Он подыгрывал мне, как ассистент в комической паре. Он притворился, что впервые слышит оба моих самых смешных (как говорят некоторые) анекдота. Он стащил на кухне целую бутылку вина. И, как выяснилось, Рейчел была немного знакома с сестрой Джеффри. Пока мы болтали, с лица Рейчел не сходила улыбка. У нее были полные коричневые губы и не вполне ровные зубы: два верхних передних слегка перекрывали друг друга, образуя заостренный выступ — знак удачи, как мне всегда казалось. Все было чудесно, пока не вернулась девчонка Джеффри. Ее звали Анна, и она оказалась шведкой, что прозвучало для Джеффри как гром среди ясного неба.

С ее появлением общий настрой компании резко понизился. И дело вовсе не в Анне, которая была совершенно очаровательна. Просто с точки зрения Рейчел все выглядело так, будто я со своим «кадром» и Джеффри со своим «кадром» собрались вместе и планируем скорее переместиться в чей-нибудь дом, или квартиру, или комнату, чтобы там литрами пить слабый растворимый кофе, слушать пластинки и неумело домогаться… В общем, именно это и было у нас с Джеффри на уме. Ведь вечеринка стремительно близилась к завершению. Кроме нас оставались еще только две пьяные парочки, несколько кретинов с масляными рожами и весьма странная, одинокая (и, похоже, изрядно удолбанная) девушка.

— Послушайте, я должна помочь прибраться, — сказала Рейчел.

— Фигня, — хмыкнул я, — не делай этого. Предоставь это тем, кто был достаточно тщеславен и легкомыслен, чтобы устроить такую вечеринку.

Джеффри был согласен со мной на все сто.

— На хрен это все, — предложил он, — лучше поехали к нам.

Он погладил Анну по плечу. Анна заулыбалась.

— Нет, я все-таки приберусь.

— За каким чертом? — спросил я.

— Потому что это моя вечеринка. Я живу здесь. Понятно? Надеюсь, вы хорошо провели время.

Мы смотрели ей вслед.

— Охренеть, как смешно, — пробормотал Джеффри. — Чарльз, ну ты и влип.

Сверху раздался крик Нормана:

— Эй, Чарльз, ты здесь?

— Да, — заорал я, вставая. Норман издал нечленораздельный звук. — Сейчас я поднимусь.

Он был на кухне и сражался с картонной коробкой.

— Что в ней?

— Сидр. — Норман часто дышал.

Наконец он утрамбовал веревки и бумагу в плотный ком и запихал его в печь. Норман перемешал угли палкой от швабры, отчего ком вспыхнул с веселым треском.

— Где ты его взял?

— Упал с грузовика.

— Боже, — сказал я. — Удивляюсь, как все не разбилось. Ты…

— Нет, блядь. — Норман сгорбился над бочонком, чтобы наполнить два пол-литровых стакана, вроде тех, что подают в барах. — Ворованное. Взял у приятеля за два фунта. В магазине — четыре тридцать пять.

Я закашлялся и снял очки.

— От него сильно косеешь?

Норман вручил мне стакан, залпом осушил свой и снова нагнулся, чтобы его наполнить.

— Куда ушла Дженни? — спросил я.