|
А у него из брюха явились деньги, огромные, но всего лишь деньги. Смех. Взяв на себя поручение Патрона, я смогу контролировать то, что в результате этого произойдет в мире. В конце концов обязательно настанет черед двух превратившихся. Этот больной раком старик, видя, как рушатся его ядерные планы, все равно умрет как герой. Но это не явится концом. Двое превратившихся будут располагать не только моим техническим умением и теоретическими знаниями, но и огромными деньгами! И поскольку наше превращение произошло благодаря воле — силе космического масштаба, это естественно, что единственную силу космического масштаба, которую знает человечество, а именно силу ядерного взрыва, получат двое превратившихся?
…Думая об этом, я ощущал, как мое левое запястье все сильнее сжимает правая рука Мори. Не в силах терпеть боль, я попытался высвободиться, но железная рука Мори не выпускала моего запястья. Я взвыл, взвыл и Мори, из последних сил терзавший мою руку. Теряя сознание от невыносимой боли, я вспомнил первое в своей жизни страдание. Еще ребенком я понял, что правой рукой могу сделать что угодно, а потом, поняв, что и левой рукой могу сделать что угодно, заставил их сражаться. Мать, увидев мои окровавленные руки, привязала каждую отдельно к столбу на кухне. Может быть, потому, что мне не удалось довести до конца сражение своих рук, я всю свою жизнь нахожусь во взвешенном состоянии, ничего не сумев завершить, подумал я, вопя от боли. Патрон, теперь открывший покрасневшие от возбуждения глаза, с нетерпением ожидая моего ответа, смотрел на меня, исходившего криком, будто насмехаясь: какие у тебя есть шансы обеспечить свое существование, кроме как капитулировать и быть у меня на побегушках. И я, обратившись то ли к космической воле, то ли к Патрону, крикнул, изо всех сил напрягая голос: — СОГЛАСЕН! — И тут же, пнув ногой кровать, бросился на стоявшего сзади противника! Я с трудом вытащил голову, оказавшуюся между ног нефтепромышленника, которого я боднул в пах, за секунду до того, как на меня обрушился новый удар, я увидел сражающегося Мори. Мори, который в тот миг, как я бросился на стоявшего сзади нефтепромышленника, отпустил мою руку и, схватив валявшуюся на полу металлическую палку, стал избивать Патрона. Потом я увидел мужественное лицо Мори в тот момент, когда он, выбив окровавленной палкой стекло и искоса взглянув на преследующих его секретарей, выпрыгнул наружу, прижав к груди кожаный саквояж с пятьюстами миллионами иен! Схватившись с могучим противником, я с трудом удерживал его, чтобы тот не бросился на помощь Патрону, — то, что я увидел, заставило меня трепетать от волнения, так не подходящего превратившемуся мальчишке родительского волнения: ради того, чтобы хоть на мгновение увидеть героические действия Мори, стоило растить и воспитывать его! И я закричал, надрывая грудь и горло: ЛИ… ЛИ..
ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… Закричал изо всех сил-ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… Отброшенный огромным ботинком нефтепромышленника, я упал на осколки оконного стекла, а когда с трудом поднялся на ноги, увидел в центре площадки, освобожденной галдящей толпой, пылающую колесницу. Ряженые, все до одного, вытащили спрятанные под одеждой бидоны с керосином и лили его в огонь. К полыхавшей колеснице бежал, преследуемый полицейскими, Мори. Размахивая полураскрытым саквояжем, с развевающимися лохматыми волосами, Мори, сопровождаемый криками ряженых, криками толпы, взобрался на изгородь и прыгнул в горящую колесницу! Когда он бросился вниз головой в бушующее пламя и тело его еще летело в воздухе, уже загорелись волосы и сыпавшиеся из саквояжа деньги. Последний честолюбивый план Патрона, теперь мертвого, с отвисшей челюстью — я увидел его через плечо склонившегося над ним нефтепромышленника, — превратился в пепел. |
