А вот с остальными — вопрос. Дело в том, что фонящей скверной человек был… очень маленьким. Ребёнок или карлик, но явный еретик. А моим аколитам надо привыкать к Кадии, да и на реакции их посмотреть охота.

И вот, топаем мы и натыкаемся на спиногрыза лет восьми. Ободранного, грязного, но внешне ангелочек ангелочком. Золотые кудряшки, голубые глаза и всё такое.

— Терентий… — не выдержала Кристина, связавшись со мной в свете и ветре.

— Не вмешивайся, девочка. Это проверка, но не для тебя.

— А для остальных. Понятно, Терентий, — довольно заключила тереньтетка.

— Именно. И знаешь, давай-ка сопряжёмся, мне спокойнее будет.

— С радостью, Терентий! — радостно ответила Кристина.

Вообще, наше с ней сопряжение — это вещь… ну, в чём-то близкая психическому заболеванию. Мы открываем друг другу мысли, можем меняться воспоминаниями. И чувствуем одно и тоже, хорошо что хоть «чётко разделённое».

Так вот, у моей тереньтетки, помимо того, что она меня, похоже, реально любит, и подобная близость ей крайне приятна, есть мечта. Занятся со мной сексом, оставаясь в сопряжении. Ну, суккуба она, куда деваться.

А вот мне… ну как бы это… ну, в общем, ощущать как я сам себя имею… ну не очень, да. При этом она не «просила», но в сопряжении мысли и желания ОЧЕНЬ ярко чувствуются. При этом, дисциплина сознания ни черта ей не помогает. Видимо, сказывается то, что в нашей паре я — главный, а энергия, из которой состоит тереньтетка — моя.

В общем такой, довольно… сложный момент наших взаимоотношений. Ну да и варп с ним. Главное, что в сопряжение Кристина входит радостно, а это повышает её скорость до меня-в-сопроцессоре, я могу корректировать её псайкерские проявления, мы понимаем друг друга с полумысли… удобно, в общем.

Сопряглись мы, ну и стали с интересом наблюдать за аколитами. От магоса потянулась эмоция удивления. Лапка, очевидно, «что-то» почувствовала, но видок «ангелочка» её «завесил». Металась кошка.

Эльдинг и Целлер просто не обращали на карапуза внимания, а вот остальные чуть ли не умилялись протянутым ручкам, придурки.

Претензий у меня не было разве что к Агнессе, но она не боевик, хоть и ассасин.

— Враг, — в никуда бросил я голосом.

И, опять же, среагировали. Но херово: Эльдинг окутался статикой, выглядывая и вычувствовая «врага». Карапуза в своём внутреннем «целеуказании» он исключил из целей автоматом. Так же поступили и огрины, водя потрошителями гораздо выше опасности.

С другой стороны, к Целлеру и Каю никаких претензий и не было — дёрнулись «вглубь формации», что и правильно, не став жалами водить и клювом щёлкать.

Агнесса поняла, кто «враг», но арсенал Ванус, точнее, теперешний и носимый — не предполагал прямых схваток. В идеале — и вообще, но было у неё и оружие, и броня. Но не сейчас. А сервочереп с боевым обвесом ме-е-едленно извлекался из рюкзачка.

А Кай… ну, сносно. Выхватил лазпистолет, отметил карапуза, иногда стрелял по нему взглядом, но не вглядывался, скорее «фиксировал положение», выискивая «врага». Но, уже то, что не «махнул рукой» — уже хорошо.

Ну и сам карапуз, точнее… ну сложно сказать, что именно «демон» или там «демонхост», но количество скверны в тельце было явно за пределами понятия «человек». Голубые глаза налились псионическим огнём, на ручках заплясали языки этого же пламени.

А я следил. И ждал, готовясь, если эта аколятня прощёлкает всё клювом, завязывать свет и ветер псайкерской атаки в бантик.

Но не понадобилось.