Я думаю, что из женщин, состоящих на хозяйственной службе, надо отбирать самых миловидных и наряжать их по самой последней моде. Пусть они носят шлейфы и китайские накидки.

48. Мужчин должен сопровождать эскорт

Мужчин должен сопровождать эскорт. Самые обворожительные красавцы ничего не стоят в моих глазах, если за ними не следует свита.

Министерский секретарь, казалось бы, отличная должность, но досадно, что у секретарей шлейф очень короткий и официального эскорта им не полагается.

49. Как-то раз То-но бэн…

Как-то раз То-но бэн стоял возле западной стены дворцовой канцелярии, где тогда пребывала императрица, и через решетчатое окно вел очень долгую беседу с одной придворной дамой.

Я полюбопытствовала:

— Кто она?

Он ответил:

— Это была Бэн-но на`йси.

— Ну, долго же вы с ней болтали! А если б вы попались на глаза старшему секретарю, как было в прошлый ваз? Она опять бы скрылась в испуге…

Он громко рассмеялся…

— Кто вам насплетничал? Я как раз пенял ей за это…

То-но бэн не светский модник, он не стремится поразить всех своим нарядом или блеснуть остроумием, всегда держится просто и естественно. Люди думают, что он не возвышается над посредственностью, но я смогла заглянуть в глубину его сердца и сказала императрице:

— Право, он человек далеко не заурядный.

Впрочем, государыня и сама это знает.

Беседуя со мной, он постоянно повторяет:

«Женщина украшает свое лицо для того, кто ищет в ней наслаждение. Доблестный муж примет смерть ради друга, который способен его постигнуть».

Он глубоко понял меня, и мы поклялись друг другу, что дружба наша устоит против всех испытаний, словно «ива у реки Адо', в О`ми, дальней стороне».

Но молодые дамы без стеснения злословили на его счет:

— Этот господин невыносим в обществе. Не умеет он декламировать стихи и читать сутры, как другие. Тоску наводит.

И в самом деле, он ни с одной из них словом не перемолвился.

— По мне, пусть у дамы будут косые глаза, брови шириной во весь лоб, нос приплюснут, если у нее приятный ротик, круглый подбородок и красивая шея да голос не оскорбляет ушей.

Довольно было этих слов, чтобы все дамы, у которых острый подбородок и никакой приятности в голосе, сделались его яростными врагами. Они даже государыне говорят про него разные злые вещи.

То-но бэн привык обращаться к императрице только через мое посредство, ведь я первой стала оказывать ему эту услугу. Он вызывал меня из моих покоев и даже сам шел туда поговорить со мной. Когда мне случалось отлучиться из дворца к себе домой, он посылал мне письма или являлся собственной персоной.

«В случае если вы задержитесь, — просил он, — передайте через нарочного то-то и то-то».

Напрасно я говорила ему, что во дворце найдется кому передать его поручение, он и слушать не хотел.

— Разве не сказал некогда один мудрый человек, что самое лучшее житейское правило — пользоваться всем, что найдется под рукой, без лишних церемоний? — сказала я ему нравоучительным тоном.

— Таков уж мой природный нрав, — коротко возразил он. — Себя не переделаешь.

— А что гласит старая истина: «Не стыдись исправлять самого себя»? заметила я ему в ответ.

То-но бэн сказал мне, смеясь:

— Злые языки поговаривают, что мы с вами в тесной дружбе. Раз уж ходят такие слухи, то чего нам теперь стыдиться? Покажите мне ваше лицо.

— Но я ведь очень дурна собой. Сами же вы говорили, что не выносите дурнушек.