20. Нерабочие, так называемые правящие классы не могут оставаться долго без войны. Без войны они скучают, праздность утомляет, раздражает их, они не знают, для чего живут, едят друг друга, стараются наговорить друг другу побольше неприятностей, по возможности безнаказанно, а лучшие из них [из] изо всех сил стараются, чтобы не //

надоесть друг другу и себе самим. Но приходит война, овладевает всеми, захватывает, и общее несчастье связывает всех.

1. Рыцеборский.

2. Изменившая жена — это большая холодная котлета, которой не хочется трогать, потому что ее уже держал в руках кто-то другой.

3. Старая дева пишет трактат; «Трамвай благочестия».

4. Товбич. Гремухин. Коптин.

5. 16 верст пешком. Станция. До поезда остался еще час. Пошел в трактир пить чай. Пил жадно, чашку за чашкой, и чем больше пил, тем крепче становился чай. Потом спросил у полового: сколько тебе за чай? — 6 коп.

6. На лице у нее не хватало кожи: чтобы открыть глаза, надо было открыть рот — и наоборот.

7. Пензенские мореходные классы.

8. Когда она приподнимает платье и показывает свою нарядную юбку, то видно, что она одевается, как женщина, которая привыкла к тому, что ее часто видят мужчины.

9. X. философствует: «Вот взять бы хоть слово нос; у нас это черт знает что, можно сказать, неприличная часть тела, а у французов — свадьба». И в самом деле у X. нос был неприличною частью тела.

10. Барышня, кокетничая, болтает: «Меня все боятся… и мужчины и ветер. Ах оставьте! Я никогда не выйду замуж!» А дома бедность, отец пьет запоем. И если бы увидели, как она работает с матерью, как прячет отца, то прониклись бы к ней глубоким уважением и удивились бы, почему она так стыдится бедности, труда и не стыдится болтовни.

11. Ресторан. Ведут либеральный разговор. Андрей Андреич, благодушный буржуа, вдруг заявляет: «А знаете, ведь и я когда-то был анархистом!» Все изумлены. А. А. рассказывает: суровый отец, ремесленное училище, к ото рое открыли в уездном городе, увлекшись разговорами о професс иональном  образовании, ничему там не учили и не знали чему учить (бо если всех жителей сделать сапожниками, то кто же будет сапоги заказывать?), его выгнали, отец тоже выгнал; пришлось поступить к помещику в младшие приказчики; стало досадно на богатых и сытых и толстых; помещик сажал вишни, А. А. помогал ему, и вдруг пришло сильное желание отрубить лопатой белые полные пальцы, как бы нечаянно; и, закрыв глаза, изо всей силы хватил лопатой, но попал мимо. Потом ушел, лес, тишина в поле, дождь, захотелось тепла, пошел к тетке, та напоила чаем с бубликами — и анархизм прошел. После рассказа проходит мимо стола д ействительный  с татский  с оветник . Тотчас же А. А. встает и поясняет, как Л.: д ействительный  с татский  с оветник , имеет дом и т. д. Отдали меня по портняжному. Скроили брюки, я стал шить, а лампас-то очутился вона где, через колено пошел. Тогда отдали меня по столярному. Как-то стругаю рубанком, а он вырвался у меня из рук да в окно, стекло разбил. Помещика из латышей звали Штопор; и у него выражение было такое, точно он собирался подмигнуть и сказать: «А хорошо бы //

теперь выпить». По вечерам пил, пил один — и мне обидно стало.

1. У купца, торгующего квасом, ярлыки с короной. Иксу досадно, обидно, он мучается от мысли, что купчина узурпирует корону; Икс жалуется, ко всем пристает, ищет возмездия — и т. д., умирает от огорчения и хлопот.

2. Гувернантку дразнят так: жестикуляция.

3. Шапчерыгин, Цамбизебульский, Свинчутка, Чембураклия.

4. Старческая важность, старческое ненавистничество; и сколько я знал презренных стариков!

5. Как приятно, когда в ясный морозный день провозят новые сани с ковриком.