— Не знаю, что произошло между вами на этот раз, но, честно говоря, вы мне надоели! Но зачем надрываться, зарабатывая на хлеб гроши, если Филипп в состоянии создать тебе безбедную жизнь?

— Мне не нужны его подачки!

Ей нужна была его любовь, но ей никогда не добиться его любви, если она согласится на меньшее. И все-таки оставалась ниточка, пусть в виде его денег, которая продолжала связывать Мишель с мужем.

— Вот сама и отправляй его обратно, — отрезала Кэтрин. Она отказалась взять у нее горсть бумажных клочков, в которые превратился чек на месячное содержание.

— Адрес его ты знаешь! Кстати, нежелание разговаривать друг с другом из арсенала детских ссор. Могли бы обсудить свои проблемы как нормальные взрослые люди! Откуда ты знаешь, может, он хочет поддержать тебя, пока ты не встанешь на ноги? Так нет! Вам обязательно надо вести себя по-детски! Как дети! Как дети! — взволнованно повторяла Кэтрин.

Возможно, она права, думала Мишель, но боль, которую он причинил ей своей жестокостью, была далеко не детской.

— Ты не сказала ему, где я живу? — с подозрением в голосе спросила Мишель, глядя на подругу прищуренными глазами.

— Нет. Он не спрашивал. Только сказал по телефону, что будет каждый месяц переводить для тебя деньги, и попросил меня проследить, чтобы ты их получала.

Значит, его не интересует, где она живет, чем занимается. Еще один болезненный укол. Собственно, почему ей должно быть больно, если для себя она решила, что он ее тоже не интересует. С их нелепым браком все кончено и забыто навсегда.

Мишель решительно тряхнула головой запретив себе думать обо всем, что имеет отношение к Филиппу.

Она положила щетку для волос на туалетный столик и вышла из крошечной спальни, потуже затянув пояс халата. Уже почти пять часов, а к шести вернется Мэтью из своего бюро путешествий. Поскольку она заняла свободную комнату в его квартире, то взяла на себя обязанность готовить ужин, чтобы хоть этим отблагодарить его.

Сейчас она поставит в духовку остатки вчерашней картофельной запеканки с мясом, потом переоденется в джинсы и теплый свитер. Пока разогревается запеканка, она приготовит салат.

Мишель ставила тяжелую чугунную сковородку в духовку, когда услышала, что в двери повернулся ключ.

— Ты сегодня рано вернулся, — сказала она смущенно, заметив, какими глазами смотрит на нее Мэтью, остановившийся в дверном проеме кухни.

Лицо ее горело от жара духовки и от чувства неловкости. Она не успела переодеться до его возвращения. Правда, халат смотрелся на ней вполне прилично во всех отношениях, но подразумевалось, что под ним она голая. По взгляду Мэтью было ясно, что именно об этом он подумал. Вообще, ситуация проживания с ним в одной квартире день ото дня становилась все более неловкой. Слава Богу, скоро это кончится.

— Да, я решил сегодня пораньше закрыться. Работы никакой. Не сезон, наверное. — Мэтью закрыл за собой дверь и вошел в крошечную кухню.

У Мишель начался приступ клаустрофобии. Она вспомнила рассказ Кэтрин о чувствах, которые якобы питает к ней Мэтью, Филипп, кстати, тоже подозревал его. Она никогда не позволила бы себе поселиться у него, если бы не обстоятельства. Они дружили с детства, и ей не хотелось его обидеть, отказавшись от такого великодушного предложения.

— Я думал, мы куда-нибудь пойдем поужинаем сегодня вечером, — сказал Мэтью, распуская галстук и не сводя с Мишель глаз. — Я собирался сказать тебе кое-что.

— Можешь сказать здесь, — беззаботно ответила Мишель, хотя на душе у нее стало тревожно.

С того момента, как он узнал о ее беременности — а скрыть от него это было невозможно: каждое утро ее тошнило, — Мэтью сильно переменился.