Смех тут же прекратился, и желание шутить пропало само собой, когда следопыты разглядели, что бедро командира разворочено до самой кости, а штанина промокла от крови, почти неразличимой на темной ткани…

40

– Ну что, следопыты! – весело встретил Константина и Павла шеф. – Не ваша охотничья сметка – покоцал бы меня этот носорог… Это ведь носорог был? Я, ребята, честно говоря, даже не помню в подробностях…

Самохвалов принимал друзей в своем «штабном» вездеходе, полулежа в походной койке, превращенной в госпитальную. Если бы не женщина в белом халате, придирчиво осматривающая и ощупывающая толсто обмотанную бинтом ногу на растяжке, никто бы не опознал в цветущем здоровяке с книжкой в руках недавнего «доходягу», несколько дней балансировавшего на зыбкой грани между жизнью и смертью.

Да, целых четыре дня экспедиция оставалась без руководителя и могла бы остаться навсегда, если бы не опыт и самоотверженность медиков, в первую очередь Пашкиной Валентины. Рана оказалась куда серьезнее, чем выглядела на первый взгляд: острый рог мохнатого чудища, глубоко пропоров мышцы на бедре, повредил кость и, самое главное, порвал несколько крупных сосудов, лишь каким-то чудом миновав бедренную артерию. Если бы она была повреждена, то спасатели – и это в лучшем случае – нашли бы лишь бездыханное тело предводителя. В худшем случае они нашли бы нечто с трудом поддающееся опознанию. Носороги очень злопамятны, и благородство им чуждо… При любом раскладе дотащить до вездеходов живым Владислава не удалось бы ни в коем случае.

Увы, при всей его остроте отнести носорожье оружие к разряду стерильных нельзя при всем желании. Любит он, знаете ли, поковырять своим «плугом» землю, муравьиные кучи… Да и одежда, часть которой оказалась вбитой глубоко в рану, в походных условиях чистотой не блещет… Так что воспаление началось такое, что кое-кто серьезно подумывал об ампутации вздувшейся конечности, что при столь высоком расположении очага инфекции панацеей отнюдь не явилось бы. Да и сама Валентина Егоровна кровожадностью не отличалась и традиций военно-полевой хирургии не придерживалась…

– Недели не обещаю, – сухо сообщила она пациенту, тайно недолюбливаемому по целому ряду причин, прежде чем оставить его наедине с мужчинами. – Но через две-три будете ходить. Если станете безукоснительно придерживаться рекомендаций лечащего врача, конечно, – сурово погрозила она мужу, карман штормовки которого подозрительно оттопыривался. – Режим, режим и только режим!..

– Прямо генерал в юбке! – прошептал Влад, заговорщически подмигивая обоим приятелям, когда звук шагов за дверью каморки стих. – Как она меня крутила-вертела-а!.. И чуть что, сразу – «цыц, больной!»

– Она такая, – поддакнул Константин, косясь на Павла. – И мужа держит в ежовых рукавицах!..

– Да ладно тебе…

Хозяин тем временем ловко выудил из тумбочки стаканчики и фляжку.

– Ладно, мужики, вздрогнем… Считай, с того света меня супруга твоя вытащила, Пал Петрович…

Вскоре пришла очередь «шнапса», принесенного с собой. Разбавленный «фифти-фифти» спирт шел ничуть не хуже настоящей водки, и атмосфера за импровизированным столом (табуреткой, придвинутой вплотную к койке) от рюмки к рюмке становилась все непринужденнее.

– Слышь, шеф, – Костя прикончил последнюю рижскую шпротину, грозящую на несколько десятилетий стать здесь закуской поэкзотичнее белужьей икры, и потянулся за соленым рыжиком. – Раз уж мы тут все свои…

– Да ладно, «шеф, шеф», – сверкнул своей голливудской улыбкой Самохвалов.