— Нет, я это вижу. — Матвей помолчал немного. — Тогда последний вопрос: какова судьба вашей спутницы Светлены и новообращенного Тараса Горшина? Что с ними?

— Они… живы, — сказал инфарх мягко, и в нем на мгновение проступил облик Светлены. Матвей с запозданием вспомнил слова Монарха, что Светлена — всего лишь эмоциональный двойник инфарха. И это подтверждало его догадку, что сам он, Матвей Соболев, действительно «сидел» в узле программ Архонтов. Но неужели все его подвиги были запрограммированы ими? Может быть, кроме расчета, существовали и чисто человеческие эмоции: расположение, симпатия, вера, надежда?..

Инфарх улыбнулся, его не стало.

На дне котлована остались стоять друг против друга Гусев с ожившей зондеркомандой, Ельшин, Посвященные и Соболев с Балуевым.

— Уходите, Иван Терентьевич, пока я не вышел из контура «Иглы», — сказал Матвей. — Когда я восстановлю все как было, здесь начнется ад, министр не смирится с поражением. Хотя в принципе я могу отправить вас в любую точку земного шара.

— Не можешь! — покачал головой Парамонов. — Это коррекция реальности, а ты уже дал слово.

— Но мы останемся вчетвером против армии, танков и самолетов… ишь как глазами сверкает, волчара! — вполголоса заметил Василий, кивая на Гусева. — Эх, будь моя воля, я бы его тут же и похоронил. В саркофаге Инсектов…

— Справимся, — сказала Ульяна. — Один вы стоите целого взвода.

— Бери выше — роты!

— Но, если они выберутся отсюда, весь мир узнает о МИРах Инсектов! Этого нельзя допустить.

— Я закрою выход… когда все уйдут отсюда — Матвей поднял вверх кулак, и тотчас же свод пещеры вернулся на место, с гулом дернулись стены, сияние МИРа арахнидов померкло, скульптура Сфинкса вернулась из небытия, и люди впервые за миллионы лет существования запрещенной реальности оказались предоставленными сами себе.