— Со мной все в порядке — благодаря Джексону, — тихо промолвила Ребекка. — Начинается дождь. Пойду-ка я посижу на крылечке. Ты ведь знаешь, как я люблю смотреть на грозу.

— Да, детка, знаю, — усмехнулся Пит. — Спи спокойно. Если захочешь отдохнуть денек-другой, не беспокойся: мы с Джексоном справимся.

По щекам Ребекки катились капельки соленой влаги.

— Спасибо, Пит, но вряд ли. Увидимся завтра.

— С первыми лучами солнца, — по привычке сказал старик, заканчивая разговор.

Ребекка положила трубку и отправилась на поиски куртки.

Стоило ей открыть дверь, как ворвавшийся в комнату ветер раскидал по полу бумаги и надул занавески, словно паруса на корабле. Ребекка глубоко вздохнула, поплотнее завернулась в куртку и храбро вышла на крыльцо.

Дождь барабанил по крыше, хлестал по крыльцу тугими прохладными струями. Но Ребекке это нравилось. У нее в душе тоже была буря, и сердце разрывалось от смутной тревоги и еще не утихшей ярости. Брызги дождя смывали слезы с ее лица. Ребекка подняла голову, словно хотела раствориться в этом очистительном ливне. Не замечая, что куртка совсем вымокла, а влажные брюки облепили ноги, она сошла с крылечка и, как в детстве зажмурив глаза, открыла рот, чтобы испить чудесный напиток, посланный небесами.

И наконец-то Ребекка почувствовала умиротворение.

На кровати валялся потрепанный экземпляр романа «По ком звонит колокол». Вспышки красно-синей неоновой вывески клуба, расположенного напротив, отбрасывали причудливые узоры на стену комнаты Джексона. Здесь был один из самых опасных районов Нового Орлеана. Кричащие, безвкусно оформленные ночные заведения соседствовали с убогими, ветхими домишками. Копы называли это место «Сентрал-сити», а для Джексона оно стало его домом.

Внезапно послышался вой сирен и хлопки включенного двигателя. Знакомые звуки! Там, на улице, явно происходит что-то нехорошее.

Джексон рухнул в кресло и уставился в пол. Он долго сидел так — не шевелясь, даже не моргая глазами, пока они наконец не начали гореть от напряжения. Уже пять часов подряд Джексон прокручивал в памяти сегодняшний инцидент — с того момента, как он оттащил Вэйли Смита от Ребекки, и вплоть до своего ухода. Но каждый раз получалось одно и то же. Кто-то оставался с Ребеккой, успокаивал ее, утирал ей слезы, а ему, Джексону Рулу, приходилось уезжать.

— О Господи!.. — Он со стоном поднялся с кресла, взял ключи со столика и вышел на улицу, даже не переодевшись после работы.

Дождь был холодным, и холодная тяжесть лежала на сердце у Джексона. Через несколько секунд он вымок до нитки. Джексон с тревогой огляделся вокруг, но понял, что в такую погоду беспокоиться не о чем, и побрел, сам Не зная куда. В желтом свете фонарей капли дождя блестели, словно золотые бусинки, а лужи на асфальте отливали старым серебром.

— Эй, милый, не хочешь поразвлечься?

Услышав женский голос, Джексон приостановился и пристально посмотрел в темный переулок. Проститутка, окликнувшая его, дрожала от холода. Тонкое платье некрасиво облепляло ее долговязое, костлявое Тело; мокрые волосы висели жалкими, слипшимися прядками, а по щекам бежали черные ручейки — остатки дешевой косметики.

Джексону очень хотелось бы «развлечься». Господи… нужно хоть как-то отделаться от мыслей о Ребекке! Но эта женщина будет касаться его своими руками… и губами. Нет, хватит с него грязи, он и так нахлебался ее досыта!

Джексон молча покачал головой и пошел прочь. За угол завернула патрульная машина, но он даже не обратил на нее внимания, продолжая шагать все дальше и дальше, спасаясь и от самого себя, и от воспоминаний, пока наконец не исчез в темноте.

Несмотря на бесцеремонность, с которой отец постоянно вмешивался в ее личную жизнь, Ребекка не могла не восхищаться им как священником.