Изменить размер шрифта - +

Но настроение Билла ухудшилось. Он понимал, что симптомы, которые были у него наверху, являются первыми признаками резко выраженного отека легких. Они с Лукой стали однажды свидетелями подобного на северном склоне Монблана. Альпинист-одиночка заблудился на горе, застигнутый темнотой и сильными ветрами. Билл и Лука в тот день рано вернулись под крышу горного приюта «Космик» над вершиной Эгюий-дю-Миди.

Всю ночь по рации раздавались звуки, с которыми умирал альпинист.

Сначала он просто кашлял, но спустя какое-то время его дыхание стало сопровождаться бульканьем — легкие заполнялись жидкостью. Когда с рассветом прилетел вертолет, альпинист пребывал в коме.

На следующий день, спустившись в деревню Шамони, они узнали, что альпинист умер по пути в больницу — захлебнулся жидкостью, выделявшейся его собственным телом.

Этот случай проигрывался перед мысленным взором Билла, пока они молча шли по длинному гребню. Он неожиданно остановился и воткнул ледоруб в снег, потом поднял очки на загорелый лоб и повернулся к Луке, прищурившись от резкого солнца.

— Ты хотел бросить меня там!

Лука тоже остановился, веревка между ними ослабла, провиснув дугой.

— Совсем ненадолго, старина. Мы были у самой вершины… наверное, в двадцати минутах. Я думал, что смогу быстренько до нее добраться, а потом вернуться к тебе.

— Не морочь мне голову. Не были мы так близко.

Лука принялся автоматически выбирать веревку.

— Сейчас не время для разговоров, — тихо сказал он. — Мы оба вымотались, а до базового лагеря еще часа два.

Билл поднял ледоруб и поправил рюкзак на спине. Потом он встал, отвел взгляд и спросил, осторожно подбирая слова:

— Скажи мне, Лука. Так оно все и было на Эвересте?

Спокойное выражение мигом сошло с лица Луки, его серые глаза стали холодными, как полированный мрамор. Он отстегнул рюкзак и уронил на снег, пытаясь сдержать внезапный приступ гнева. Но на щеках у него появились красные пятна, а когда он заговорил, голос напоминал шипение.

— Не смей больше говорить об этом. Ты прекрасно знаешь что там случилось.

Билл спустя несколько секунд пожал плечами и поплелся дальше, но Лука остался стоять, где стоял, — на пути Билла.

— Я серьезно, Билл. Не смей больше. Ты знаешь, чего мне это стоило.

— Тогда как тебе могла прийти мысль бросить меня там? Разве ты не выучил урока?

— Не выучил урока? Черт побери, Билл! А тебе на минуточку не приходило в голову, что и у меня мысли там смешались? Высота на всех влияет по-разному. Я считал, что мы у самой вершины.

— Да тебе и в голову такое не должно было прийти…

— Хватит! — оборвал его Лука, подняв руку.

Закинув на плечи рюкзак, он двинулся вниз по гребню, но, сделав несколько шагов, остановился и повернулся.

— Последние несколько часов я, как нянька, спускал тебя по стене. Если бы не я, ты бы все еще торчал там!

Несколько мгновений они смотрели друг на друга — их обмен колкостями грозил перерасти в нечто большее. Но тут Лука неожиданно развернулся и пошел дальше, сжимая кулаки.

 

Им понадобилось две недели, чтобы с многочисленными пересадками добраться до дома: с самолета на поезд, с поезда на самолет, в Тибете, Непале и, наконец, Англии.

За это время вопрос с их восхождением неоднократно поднимался, но так и не решился. Закончилось все тем, что они принесли друг другу извинения за то, что наговорили, и каждый формально простил другого. Но между ними словно кошка пробежала — возникло скрытое чувство недоверия, которое никогда прежде не омрачало их дружбу. Они продолжали, как и раньше, подтрунивать друг над другом, но шутки стали вымученными и робкими, словно восхождение на Макалу было чем-то постыдным, а не почти победой над одним из самых труднодоступных пиков в мире.

Быстрый переход