Я действительно очень люблю, как ты выразился, экстремальный альпинизм. Больше, чем секс. Эй, джигит, не мучь свои уши, я занимаюсь этим только с людьми, которые мне очень нравятся.
Лена поднялась, кивнула Робину на прощание:
– А ты мне понравился.
Проводив ее взглядом, тот повернулся к Ахмеду.
– Подслушивать нехорошо.
– Вах, какой женщина! – Горец восхищенно цокнул языком. – Настоящий Елена Прекрасная!
– Елена Прекрасная?
– Да. Бил такой красавица, за ней дэвьять лет все воевали. Город сожгли, Троя называется.
– Ну, ты и даешь, в жизни бы тебя не заподозрил в знании «Илиады».
Горец ничего не ответил, он поспешно собирал цветы, пользуясь последними солнечными лучами.
Сата очнулась настолько, что даже улыбнулась, когда рядом присел Робин. Тот улыбнулся в ответ, ласково потрепал девочку по голове.
– Ну что, героиня, не знаю, как тебя и благодарить. Как я жалею, что мы столь плохо друг друга понимаем.
– Робин хорошо?
– Да уж лучше, чем тебе. Первый раз в жизни за меня так решительно заступилась девчонка. Может тебя оставить в каком‑то селении? Ну, как тебе объяснить!
Впрочем, при мысли о том, что девочку придется оставить у этих жестоких аборигенов, сердце его сжалось, он понял, что хочет этого менее всего. Он догадывался, что в родное селение ей возврата нет, не зря она добровольно пошла за ним.
– Анита плохо.
– Что?
– Анита плохо. Там.
Взглянув в указанном направлении, Робин заметил притаившуюся в кустах красотку. Подошел, присел рядом, тихонько кашлянул. Девушка, не прекращая рыдать, подняла лицо, опять закрыла его ладонями.
– Можешь не прятаться, я все видел, – сурово заявил он. – А знаешь, ты, когда плачешь, становишься чудовищной уродиной. Страшнее бабы Яги.
Женская психология не подкачала, Робин еле успел перехватить руку, спасаясь от пощечины, и, глядя на разъяренную фурию, рассмеялся:
– О, женщины, как легко вами управлять. По какому поводу рыдаем?
– Спрашиваешь! Я… До меня только сейчас все дошло. Как же я перепугалась!
– Ничего страшного, все боятся. А ты молодец, не растерялась, хорошо стреляла. Так что можешь рыдать спокойно, это нормальная реакция на стресс, пошел откат. А слезы к тому же хорошо очищают организм.
Сквозь слезы показалась лукавая улыбка:
– А что там кто‑то говорил по поводу бабы Яги?
– Небольшое преувеличение, – усмехнулся Робин, – как тебя еще расшевелить? Да ты посмотри на сына Кавказских гор. Настоящий джентльмен!
Ахмед торжественной походкой приближался к Елене, умывавшейся у ручья. Став над ней, он протянул букет цветов и что‑то сказал. Та подняла голову, коротко ответила. Джигит равнодушно отбросил букет, что‑то достал из кармана, деловито осмотрел, недовольно покачал головой. Огляделся и, узрев Робина, поспешил к нему:
– Робин, у тибя есть сто долларов. Я отдам.
– Да зачем же тебе деньги?
Покосившись в сторону Аниты, Ахмед стеснительно произнес:
– Давай отойдем, а? Я тибе скажу, но тиха, понял?
– Красавица, закрой уши. Давай, говори.
– Она мине сказала – двести долларов.
– Что?
– Вах! Она сказать двести долларов! Ты понял, да? А у миня только сто, рублями. Но она брать по курсу, я так думать.
Робин захохотал, не выдержав, прыснула златовласка. Взглянув на нее с осуждением, Ахмед обвинил:
– Вах, красавица, нильзя падслушивать.
– Ахмед, Ахмед! – Робин покачал головой. – Ну, сам подумай, зачем ей здесь деньги? Она просто пошутила. |