Дмитрий Быков. Заразные годы
От автора Название «Заразные годы» появилось случайно. Издатель спросил: вы хотите собрать последние тексты или за разные годы? Вот оно, подумал я. Самое точное определение прожитого двадцатилетия. И самое ужасное, что перезаразились не только все мы, но и значительная часть внешнего мира. Автор не претендует на изобретение антибиотика от этой заразы, но ему кажется, что он несколько облегчит читателю течение болезни. Сочинять эти так называемые Письма счастья — ведь лирика всегда письмо о счастье и всегда в никуда — я начал в середине девяностых для «Собеседника», там они выходили под рубрикой «Герой недели». Потом перенес эту рубрику в «Огонек», оставив в «Собеседнике» героя. Наконец, после очередного переформатирования «Огонька», я попросился в «Новую газету», которую часто ругал, но всегда уважал. Спасибо им, они меня приняли и терпят до сих пор. Естественно, эти стихотворные фельетоны подверглись отбору, но большинство из них, как я убедился, не устареет. Писать о Путине — кратчайший путь в вечность: любовь проходит, а Путин — никогда. С годами эти стихи стали серьезнее и вообще все больше походят на лирику. В стихах органичней получается эзопова речь, там можешь сказать больше и точнее. Кроме того, чем пускать стихи в серьезную лирику, всегда лучше иметь отводной канал для политической. Вообще мне кажется, что реагировать на политику для поэта естественно: именно она — концентрированное выражение общественной морали. И еще — эти еженедельные (иногда и чаще) поэтические экзерсисы держали меня в тонусе. Чтобы писать время от времени настоящие стихи о смысле жизни, неплохо бывает накачивать мускулы, тренироваться и вообще время от времени вызывать вдохновение. Врут, что его нельзя вызвать. Если у вас дедлайн и каждые десять минут зовет ответсек — вдохновение хочет не хочет, а явится. Эту книгу составила и прокомментировала Катя Кевхишвили, спасибо ей за это. Последние стихи мы оставили без комментариев, ибо поводы еще свежи в памяти. Спасибо Юрию Пилипенко и Дмитрию Муратову, которые все это терпели, печатали и никогда ни в едином слове не цензурировали. Будем надеяться, что наши нехитрые радости в эти заразные годы помогали нам дожить до незаразных — и даже слегка приблизить их. Дмитрий Быков Огоньковский период Юбиляр Июнь 1999 года. Двухсотлетие Пушкина Виват! Пред славным юбилеем Страна трудилась день-деньской. Залит отборнейшим елеем Кумир зеленый на Тверской, Кумиру чистят бакенбарды, Палят из пушек, жгут петарды, Над кучерявой головой Виется дым пороховой, И всё родное Хаммурапи — Дядья без правил, голь, ворье, Семья и присные ее, — Повисли на одном арапе: Вцепились с воплем «Погоняй!» И мыслят ехать прямо в рай. И с кепкой мэр, и Лебедь Саша, И первых вице череда Кричат: он наше все! он наше! Все, да не ваше, господа. И мэр, и нищий в переходе Равно чужды его природе; И от братка, и от бомжа Он отвернулся бы, дрожа. И русопят, и гордый горец, И воин, что пред ним дрожит, И профессиональный жид, И самоучка-жидоборец — Все чернь. А впрочем, белизна У нас не менее грязна. Но наш поэт, любивший славу, Не отказался б от венка. Ему, я думаю, по нраву, Что треплют лавры старика, Что не на нужды жизни низкой Сбирают денежку подпиской, А на издание плодов Его михайловских трудов, Что новое запомнит слово Юнец, который в двадцать лет Знал только слово «Интернет»; И наконец, что не Лужкова, Не Коха, не Бородина Так пышно чествует страна. |
