Артурас закатил чемодан под стол защиты, поставил на попа и уселся на скамью у меня за спиной. От входа донеслись чьи-то размеренные тяжелые шаги, по толпе в зале пробежал ропот – даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять: в зал внушительно вступил Волчек. Я открыл чемодан, поглядел на семь толстенных папок – шесть, а то и семь тысяч страниц в общем и целом.

Гомон в зале стал громче. Обернувшись, я увидел, как Волчек шагает по центральному проходу – в полном одиночестве. И тут из публики вдруг поднялся какой-то мужик, по виду латинос – в красно-синей бандане, белой рубахе и куртейке от тренировочного костюма. Вся физиономия – в татуировках, от горла чуть ли не до самых глаз. Но привлек мое внимание не сам факт, что он встал – важнее было то, что он при этом принялся делать. А принялся он медленно и ритмично хлопать в ладоши. Потом встал какой-то азиат, последовал его примеру – тоже захлопал, будто пытаясь привлечь к себе внимание. Третьим поднялся тоже латиноамериканец – в красно-коричневой футболке и с черными замысловатыми татуировками на голых руках и шее. Захлопали в такт.

Проходя мимо, Волчек вежливо кивнул всем троим и уселся рядом со мной за столом защиты.

– Кореша? – поинтересовался я.

– Нет. Не кореша. Враги. Пришли поглазеть, как меня свалят.

Медленная размеренная овация в честь Волчека понемногу стихла.

– А что за враги, если точнее? – спросил я.

– Пуэрториканцы, мексиканцы… Представляют тут, в Нью-Йорке, южноамериканские картели. А тот, второй, – якудза. Приперлись для того, чтобы показать: если меня посадят, то они и до меня доберутся, и до моего бизнеса… Их ждет небольшой сюрприз, – добавил он после паузы.

Глава 7

Из-за двери судейских палат появилась Джин Денвер, одна из секретарей. Подмигнула мне. Джин мне всегда нравилась – очень пикантная дамочка, глазками так и стреляет, да и умница вдобавок. Она катила перед собой тяжелую тележку. В тележке – пять скоросшивателей, буквально лопающихся от бумаг. Материалы по делу для судьи. Вот-вот и сама судья Пайк должна была предстать перед публикой. Это означало, что вскоре мне предстояло впервые взглянуть и на присяжных. Вы можете быть самым раскрутейшим адвокатом на свете, настоящим мастером по перекрестным допросам, но если вы не умеете разговаривать с присяжными, то вас ждет полный облом. А прежде чем обращаться к ним, для начала их надо понять. Большинство присяжных совсем не хотят быть присяжными. А того жалкого меньшинства, что само стремится попасть в жюри, следует избегать всеми возможными способами.

Я чувствовал, как мускулы шеи сжимаются все крепче и крепче – словно бомба сама собой взбиралась вверх по спине, чтобы задушить меня.

Мириам подошла к моему столу, встала рядом. Голову у меня будто сорвало куда-то в открытый космос со скоростью многих сотен миль в час. От улыбки Мириам бросило в жар. Она держала какую-то рукописную записку на желтенькой квадратной бумажке для заметок. Помахала ею у меня перед носом, потом размашисто прилепила к столу.

«Твоему клиенту каюк. Я отзываю его залог в 17.00».

Во рту пересохло. Для Эми эта записка была смертным приговором. Если Мириам не врет и у нее действительно получится отозвать залог, мы с Эми будем трупами еще до того, как на Волчека успеют нацепить браслеты.