— Ой! — сказала Мышка. — Кто-то наступил мне на ногу… Или мне показалось?

— …к нашей с Ирмой бабушке, — закончил фразу Слон. — Покажем тебе, Семенова, литовскую глубинку. Баня там есть, все путем… А то как-то нехорошо вчера вышло, надо исправить впечатление, чтоб было потом что-то и хорошее вспомнить…

— Далеко от Вильнюса? — спросила Семенова.

— Всего час езды, и мы перенесемся в сельскую идиллию.

— Ладно, — сказала Семенова. — Но до нолей надо вернуться обратно.

Глава 18

БАНЯ, ВОДКА, ДВА СТВОЛА

На хутор, расположенный немногим далее чем полдороги к городу Панявежис, в лесистой местности, километрах в пятнадцати от трассы, они приехали — двумя машинами — в половине седьмого вечера.

Могли бы, конечно, обойтись одним «Круизером». Но они попутно заехали на платную автостоянку, где стояла одна из разъездных машин фирмы: это был неновый микроавтобус «Форд Транзит», до которого не смогла дотянуться хищная рука конторы судебных приставов.

В него-то, в этот микроавтобус, Слон и пересел. На вопрос же сестры, которая полюбопытствовала, зачем они берут в эту короткую поездку еще один транспорт, Римас, покосившись на командира, сказал: «В деревню ж едем! Может, я у бабушки Онуте пару мешков картошки возьму…»

К их приезду банька, заново срубленная Римасом не без посильного участия Стаса, уже вовсю топилась. Стас заподозрил, что это не случайность и что Римас уже предупредил старую Онуте о своих планах. И то верно… Зачем, спрашивается, внук подарил бабушке мобилу и обучил ею пользоваться? В том числе, наверное, и для таких случаев, как нынешний.

Онуте встречала их возле дома, сложенного из каленого «немецкого» кирпича, построенного еще при Сметоне, первом президенте Литвы. Сама она была ровесницей этого еще довольно крепкого строения. И хотя Онуте уже перевалило за семьдесят, мужа она похоронила, а дети и внуки давно разъехались и проживают нынче в городских квартирах, продать этот отцов и дедов хутор или сдать его в аренду, а самой перебраться к родне в город она отказалась наотрез.

Ирма на минуту обняла Онуте, которая ей тоже приходилась родной бабушкой, и познакомила ее с москвичкой Майей, которую, впрочем, все привыкли называть по фамилии — Семеновой. Она же взяла на себя функции переводчика, потому что Онуте и раньше-то русский плохо знала, а теперь его и вовсе забыла.

Мажонас почему-то не оставил «Форд» во дворе, возле джипа, как того следовало ожидать, а загнал его через открытые ворота в большой каменный сарай.

Когда он подошел к общей компании, старуха взяла дрючок и попыталась поучить внучка, метясь чуть пониже спины. Римас, у которого рот стал до ушей, легко увернулся от «розги», сгреб старуху в охапку и, чуть приподняв, чмокнул в морщинистую щеку.

— Ну, здравствуй, Онуте! А ты у меня молодка еще хоть куда… Я тебя еще замуж сосватаю! Да вот хоть за Вираса…

Он хлопнул по плечу косматого мужичка, одетого в брезентовую куртку и резиновые сапоги с отворотами; а тот ответно растянул в ухмылке губы и затряс головой, как будто он и вправду собирается жениться на местной «помещице»…

— Вирас, ты растопил баню? — Римас показал рукой на деревянный сруб, стоящий чуть на отшибе, возле небольшого пруда. — Молодец… сто граммов заработал! Ну все, народ… давайте будем отдыхать!

Спустя час с небольшим, как они приехали на хутор, все уже были заняты какими-то делами. Девушки, захватив купальные принадлежности, только что скрылись за дверью баньки.