Она оттолкнула неприятную мысль о том, что опасность не миновала и не минует их до тех пор, пока они не будут далеко от этого лагеря. Но в данный момент она была на Небесах и хотела насладиться каждой секундой своего пребывания. Доминик, кажется, тоже. По крайней мере, он всё ещё не вылез из постели. Она была слишком уставшей, чтобы напомнить ему о том, что он собирался всю ночь бодрствовать, прежде чем она отвлекла его своим приглашением. Она даже не покраснела из-за этого, просто блаженно дремала, вспоминая произошедшее, пока не погрузилась в сон.

Глава 37

ВОТ ТЕПЕРЬ ОНА ПОКРАСНЕЛА! Доминик выругался, когда увидел, что через окно проникает солнечный свет. Они проспали всю ночь и упустили возможность сбежать, так как она предложила ему заняться любовью. Он встал с кровати и поднял свою одежду. Она увидела его завязку для волос, которую стянула прошлой ночью. Брук подняла её с матраса и помахала ею перед ним.

Забирая из её рук завязку, он сказал:

— Я оставил Шторм ради Волка.

Она слегка нахмурилась, пытаясь понять, зачем он сейчас сказал ей это. А потом вспомнила, как сказала ему вчера о том, что хотела отблагодарить его за то, что он позволил ей оставить Шторм. Она расхохоталась. Он тоже усмехнулся. Она внезапно осознала, что привыкла к нему, к его обществу, раз у неё получается вот так спонтанно и легко смеяться при нём. И он, должно быть, тоже привык к ней, раз так поддразнивает её. Её план относительно того, чтобы заставить его полюбить её, судя по всему, начал работать! Но не попалась ли она сама в ловушку чувств?

Брук снова оделась, оставив лишь длинную мантилью висеть на стуле. Её посетила забавная мысль, что мода эпохи Регентства, должно быть, была разработана специально для любовников, которые пытаются ухватить для себя любой подходящий момент. Одежду можно снять и надеть одинаково быстро, что просто невероятно удобно. Она хотела поделиться этой глупой мыслью с Домиником, но не стала, ведь он выглядел весьма серьёзным. В ближайшее время должно решиться, как скоро они смогут продолжить их путешествие в Лондон, если вообще продолжат его.

Но у неё была твёрдая уверенность в том, что он справится с любой проблемой, вставшей на их пути. Об этом она не шутила. Его размеры, его быстрая реакция, то, как он был заранее готов к любым последствиям, всё это невероятно обнадёживало, хотя и не устраняло её беспокойства полностью. Но сейчас беспокойство отстранили на задний план мысли о том, что они сделали прошлой ночью, вернее, что она сделала. Господи, если бы он сказал об этом хоть слово, то она сгорела бы со стыда.

Теперь, когда действие любовного зелья прошло, она чувствовала себя не в своей тарелке. Она не ожидала, что отношение Доминика к ней изменится, но ждала, что он перестанет пытаться выпроводить её за дверь. Они не были счастливой влюблённой парочкой, желающей поскорее связать себя узами Гименея. Но, Боже, что если Доминик решился на расплату типа «зуб за зуб»? Что если он решил сделать так, как Роберт поступил с его сестрой — бросить её беременной, не женившись на ней? Хорошо, что эта мысль пришла в её голову, но, судя по всему, не в его. Нужно скорее гнать подобные мысли прочь.

Он женится на ней. Сомнения в этом отпали. Он ведь говорил, что не возражает против её присутствия в его постели, что было доказано вчерашней ночью. Правда, его отношения к ней вне постели были ещё под вопросом. Исчезнет ли чудесным образом его враждебное отношение к ней само собой, или же Брук придётся самой свести его на нет?

У неё не будет ответа на этот вопрос даже после того, как их обвенчают в следующее воскресение. У неё не было надежды, что брак что-либо изменит в их отношениях, по крайней мере, не так сразу.