— Знаю.

— Они просто-напросто притащат нас обратно.

— Я знаю!

Наверное, и изобьют ее к тому же. Она не достаточно взрослая, чтобы ее «нет» у алтаря что-то значило, ведь ее родители уверено говорили «да».

Прошло немного времени, прежде чем Альфреда решительно заявила:

— Тогда мы куда-нибудь уедем.

Брук с надеждой в голосе выпалила:

— Я свободно говорю по-французски.

— Наша страна воюет с этими людьми, поэтому мы не можем поехать туда. Они подумают, что мы шпионы и повесят нас.

— Шотландия не так далеко отсюда.

— А если точнее — очень близко. Нас легко там найдут.

— Тогда плывем на корабле. Побережье не может быть слишком далеко отсюда.

— Дня два пути, но дала ли тебе мать достаточно денег для долгого путешествия? И чтобы выжить там, где мы в конечном итоге окажемся, для начала стоит узнать, как заработать больше денег, чтобы дальше жить в той стране.

Брук поняла, что у нее было достаточно денег, чтобы уехать, но не достаточно, чтобы прожить на них долгое время. Слезы всё стремительнее приближались.

Но потом Альфреда добавила:

— Или мы можем сбежать обратно в Лестершир и взять деньги из леса.

Брук издала почти истерический смешок.

— Ты закопала деньги в лесу?

— Конечно. Я подозревала, что мы можем и не остаться здесь. Но даже если бы мы и остались, я подумала, что позднее ты, возможно, захотела бы сбежать. И тогда под предлогом посещения родителей, ты могла бы вернуться домой. В любом случае, я предположила, что однажды мы вернемся в Лестершир. Но ты же понимаешь, что независимо от того, куда мы поедем, нас всё-таки могут найти. Твои родители потеряют слишком много. Они целую армию отправят за нами в погоню.

— Не успеют. Принц-Регент моментально отберёт у них то, что можно отобрать.

Альфреда подняла бровь.

— Тебе действительно их не жалко? Даже мать?

— Она никогда не заботилась обо мне, — настаивала Брук. — Почему я должна заботиться о ней?

— Потому что ты заботишься о ней. И потому, что она действительно заботится о тебе. Я знаю, что тебе не нравится слышать это, крошка, но это правда. Я не знаю, почему Гарриет решила скрывать это, но у неё, должно быть, есть на это веские основания. Ты никогда не думала, что это может быть из-за твоего отца? Когда человек решает, что что-то не имеет никакого значения, все вокруг него должны согласиться с ним или рискнуть быть наказанными.

Брук покачала головой. Временами Гарриет вела себя, как настоящая мать, но очень-очень редко. Несмотря на то, что она принимала весьма активное участие в подготовке Брук к Сезону в Лондоне, а иногда казалось, что она с нетерпением ждала этого даже больше, чем сама девушка, ничто из этого не компенсировало годы её пренебрежения материнскими обязанностями. Она никогда не обнимала её, никогда не говорила, что любит. Брук не могла даже обедать вместе с родителями! Но Роберт, конечно же, мог. Тем не менее, Альфреда была права. Она не могла сделать нечто подобное со своей матерью. Ей самой было бы от этого больно.

В конце концов, она уныло вздохнула.

— Я перееду жить в эту башню, чтобы каждую минуту помнить то место, которое для меня определил мой будущий муж.

Альфреда фыркнула.

— Не стоит дуться!

— Стоит!

— Тебе самой станет от этого хуже. Сделай кое-что другое. Заставь его полюбить тебя.

Брук села. Мать говорила то же самое.

Заставь его полюбить тебя, моя драгоценная. Заставь его влюбиться без памяти, и у вас будет прекрасная совместная жизнь.

— Ты говорила о взаимном соглашении не жить совместной семейной жизнью, — напомнила Брук.