– Недели три его точно не было.

Полковник поджал губы. Кира поняла, насколько тяжело ему дается этот разговор.

– Ладно, держи рот на замке. Бирк не должен знать о запросе Интерпола.

Кира с готовностью кивнула и потянулась к двери.

– И вот еще что… Уверен, что Бирк пойдет на убийство только в том случае, если его жизни будет угрожать смертельная опасность. Но, как говорится, за худой головой и ногам не покой. Ты знаешь его странности, а вдруг сорвался? Ведь Стачука он сам взял, для него это было делом чести, а правосудие так и не свершилось.

– Что конкретно от меня нужно?

– Узнай, где он был те три недели, но аккуратно, без шума, если что, этого разговора не было.

†††

В тускло освещенном мрачном холле морга, пропитанном запахом хлорки, Митяеву встретил санитар с вытянутым прыщавым лицом. Майор предъявила удостоверение и объяснила цель визита. Он открыл ближайшую дверь и крикнул: «Тут из полиции». Ответом была тишина, но по уверенному виду санитара Кира поняла, что призыв был услышан и в ближайшее время к ней кто нибудь выйдет.

Через минуту в коридоре послышались тяжелые шаги, Кира подняла голову и встретилась взглядом с угрюмой женщиной необъятного размера. После короткой беседы Митяеву сопроводили в прозекторскую, где эхом разносился металлический лязг инструментов и с надрывом кряхтел кондиционер. Через тонкую футболку спину обожгла ледяная дрожь. Протянув Кире маску и медицинский халат, женщина глыба прокричала в пустоту комнаты о том, кто пришел и по какому вопросу, кивком показала на узкую дверь в подсобку и решительно зашагала по коридору прочь.

Майор подставила ногу, чтобы не закрылась дверь, но все еще оставалась в коридоре. От лежащего на носилках под простыней тела, судя по очертаниям женщины, шел устойчивый запах гнили. Кира зажала нос платком, пропитанным настойкой гвоздики, который на такой случай держала в герметичном пакетике в сумке.

– Проходите, – послышался писклявый голос, а затем из за двери подсобки показался невысокий, худощавый мужчина, закутанный в халат и маску.

Окинув прозекторскую цепким взглядом, Кира порадовалась, что не успела позавтракать. На столе лежало готовое к вскрытию, только что вымытое тело мужчины, покрытое трупными пятнами. Лысый череп, серое лицо, впалые щеки даже отдаленно не напоминали труп из музея.

– К вскрытию я еще не приступил, поэтому причину смерти пока сказать не могу. При первом осмотре мною установлено, что лицо и открытые участки тела жертвы были покрыты толстым слоем грима. – Показав на ногти, он добавил: – Ему посмертно сделали маникюр. Тело покрыто каким то составом типа клея, я пошлю образцы кожи в лабораторию для химического анализа.

– А это что? – майор показала на металлический лоток, в котором были сложены валики розоватого оттенка.

– За щеками жертвы обнаружены ватные тампоны. – Вопросительный взгляд майора заставил патологоанатома выдвинуть свою версию: – Видимо, для того, чтобы щеки казались округлее.

Вещи, снятые с трупа, аккуратно упаковали в целлофановый пакет. Натягивая перчатки с ненавистным запахом латекса, из которых вырвалось облачко талька, Кира скривилась в брезгливой гримасе и осмотрела пакет. В памяти всплыло убийство, которое ей пришлось расследовать в качестве следователя новичка. На убитой женщине тоже был театральный костюм, но в тот раз это было вполне объяснимо – жертва была актрисой. Сейчас же совершенно иная ситуация. Жертву переодели, загримировали, словно натурщика, который должен был позировать художнику. Вот только натурщику не повезло, на месте художника оказался убийца.