— Моя вахта сейчас внизу, — напомнил ему я.

Он только улыбнулся.

— Мне и наверху хорошо, — ответил он. — А моему животу уж точно намного лучше.

Поэтому я тоже остался на палубе. Впрочем, я понимал, что это бесполезно. Если Дахлер захочет сидеть и смотреть на Йоргенсена, он сможет делать это в любое время, когда вахта правого борта будет дежурить наверху. Я смог бы присматривать за ними только в том случае, если бы они оба были в моей вахте. Должен же я был когда-то спать.

В ту ночь моя вахта сменилась с дежурства в двенадцать часов. Прогноз передавал штормовое предупреждение практически для всего побережья Британских островов. Ветер теперь дул с юго-запада, и во время нашей вахты мы перекинули паруса. Впервые с того времени, как мы вышли из устья Темзы, яхта кренилась на правый борт. Я закрепил бизань-парус, чтобы он не лег на грот.

— Следи за ветром, — напутствовал я Дика. — Я не думаю, что ветер снова поменяется, но если это произойдет, тебе придется быстро перекинуть паруса обратно.

Когда я спустился вниз, Дахлер уже ушел в свою каюту. Под его дверью виднелась полоска света. Джилл и Уилсон пили чай, сдобренный ромом. Девушка налила кружку чая и для меня.

— Рома? — спросила она и долила напиток в кружку, не дожидаясь моего ответа.

Ее лицо было очень бледным, а глаза лихорадочно блестели.

Я взял из ее рук кружку и приподнял ее в приветствии.

— Ваше здоровье! — произнес я, наблюдая за ней поверх ободка кружки.

Как только Уилсон вышел из каюты, она произнесла срывающимся и неестественно высоким голосом:

— Вы собираетесь заключить сделку с мистером Йоргенсеном, Билл?

— Что вы имеете в виду? — вместо ответа поинтересовался я.

— Так мне сказал мистер Дахлер, — ответила она. — Он сказал, что вы с Йоргенсеном объединяетесь против Джорджа Фарнелла.

— Против Джорджа Фарнелла… — Я уже ничего не понимал. — Джордж Фарнелл умер, — напомнил я ей.

Она кивнула.

— Я так и сказала мистеру Дахлеру. Но он только добавил: «Не потеряй Гансерта — вот и все».

— Он попросил вас поговорить со мной?

— Не то чтобы попросил, но… — Она заколебалась. Затем она шагнула ко мне и взяла меня за локоть. — Билл, мне страшно. Не знаю почему. На яхте сегодня что-то происходит. Все на взводе. Все задают вопросы.

— Кто задает вам вопросы? — спросил я.

— Утром это был Йоргенсен. А днем Кертис. Вы чуть ли не единственный, кто ни о чем меня не спрашивает. — Неожиданно она засмеялась. — Вместо этого я расспрашиваю вас. Так как насчет Йоргенсена?

— Я приму решение, когда доберусь до Норвегии, — ответил ей я. — А сейчас вам лучше лечь и поспать.

Она кивнула и одним глотком допила чай. Я подождал, пока у нее в каюте не вспыхнет свет, после чего выключил освещение в кают-компании и направился к себе.

Я мертвецки устал и уснул не раздеваясь, едва лег на койку. Яхту качало на волнах, как колыбель, и я осознавал это даже во сне, что усиливало ощущение полного комфорта и спокойствия. Мне снилось что-то мягкое, темно-пурпурное и бархатное, а еще раскачивающиеся на ветру верхушки деревьев. Потом покачивание изменилось. Оно замедлилось и стало более тяжелым. Яхта сотрясалась с каждым натиском волн. Она кренилась все сильнее и ужаснее. При каждом крене я цеплялся за одеяла и за край койки. Внезапно я проснулся и понял, что должен подняться на палубу. Я ощущал это даже внизу, у себя в каюте. Ветер вдавливал яхту в море. На ней было слишком много парусов. Я сунул ноги в морские ботинки. Море приподнимало яхту и снова ее опускало, и я ощущал ее нежелание подниматься на гребень очередной волны.

Я открыл дверь своей каюты.