Занимаясь Z, я обнаружил, что одна группа неординарно мыслящих антропологов и археологов все больше подвергала сомнению эти укоренившиеся воззрения, веря, что в Амазонии все-таки могла возникнуть высокоразвитая цивилизация. По сути, они утверждали, что традиционалисты недооценили способность обществ и культур преобразовывать природную среду, в которой обитают, и преодолевать ее — во многом так же, как сейчас люди создают космические станции или выращивают зерновые в израильской пустыне. Некоторые заявляют, что в идеях этих традиционалистов чувствуются следы расистского отношения к коренным американцам, некогда пропитавшего собой более ранние теории вымирания цивилизаций, основанные на экологическом детерминизме. В свою очередь, традиционалисты называют этих ревизионистов оголтелыми адептами политкорректности, долго и упорно пытающимися проецировать на Амазонию некий вымышленный ландшафт, фантазию, порожденную западным сознанием. Ставка в этих спорах — фундаментальное понимание человеческой натуры и древнего мира: этот-то извечный антагонизм и разделил ученых, яростно сражающихся друг против друга. Когда я позвонил Меггерс в Смитсоновский институт, она решительно отвергла возможность того, что кто-нибудь может открыть в Амазонии исчезнувшую цивилизацию. Она заметила, что слишком уж много археологов «все еще охотятся за Эльдорадо».

В частности, один видный археолог из Флоридского университета спорит с устоявшимся представлением об Амазонии как о поддельном рае. Его зовут Майкл Хекенбергер, и работает он в районе Шингу — там, где, как считается, в свое время пропал Фосетт. Несколько антропологов рекомендовали мне его как человека, с которым мне надо непременно поговорить, но предупредили, что он редко вылезает из джунглей и избегает всего, что отвлекает от работы. Джеймс Петерсен, возглавлявший в 2005 году факультет антропологии Вермонтского университета и преподававший у Хекенбергера, сообщил мне: «Майк — блестящий специалист, он всегда на переднем крае амазонской археологии, но, боюсь, вам из него ничего не выудить. Знаете, он был шафером у меня на свадьбе, но даже я никак не могу добиться от него ответа на мои запросы».

С помощью сотрудников Флоридского университета мне в конце концов удалось дозвониться на спутниковый телефон Хекенбергера. Сквозь треск помех и звуки, напоминавшие шум джунглей, он сказал, что собирается пожить в деревне куйкуро близ реки Шингу и, к моему удивлению, добавил, что готов встретиться там со мной, если только я сумею так далеко забраться. Лишь позже я стал составлять вместе кусочки истории Z и понял, что он говорил о том самом месте, где были похищены Джеймс Линч и его спутники.

— Ты поедешь на Амазонку искать человека, который пропал двести лет назад? — спросила моя жена Кира. Был январь 2005 года, мы были на кухне в нашей квартире, и она раскладывала по тарелкам холодную лапшу с кунжутом, доставленную из ресторана «Хунань делайт».

— Это было всего-навсего восемьдесят лет назад.

— Значит, ты хочешь найти того, кто исчез восемьдесят лет назад?

— Если коротко, то да.

— А откуда ты вообще знаешь, где искать?

— Этот пункт я пока до конца не прояснил.

Моя жена, продюсер «Шестидесяти минут» и человек необычайного благоразумия, поставила тарелки на стол, ожидая, пока я продолжу.

— Не то чтобы я был первый, кто туда идет, — добавил я. — Это уже делали сотни людей.

— И что с ними случилось?

Я съел немного лапши и, поколебавшись, ответил:

— Многие исчезли.

Она долго смотрела на меня и наконец сказала:

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Я обещал ей, что не кинусь очертя голову в окрестности Шингу — по крайней мере, пока не пойму, откуда начинать путь.