– Верю, господин Аббот. Конечно, верю.

– Судя по твоему наглому тону, не веришь. Хорошо, я тебе докажу. – Аббот распахнул плащ и продемонстрировал всем свой безупречный панцирь. На мгновение Номеру Первому показалось, что он заметил синюю искорку на том месте, где была трещина, но она быстро погасла. Синие искорки. Неужели магия?

Аббот постучал по груди бесенка негнущимся пальцем.

– Мы уже говорили об этом, Номер Первый. Я знаю, что ты считаешь себя колдуном. Но колдунов не существует, они исчезли, когда мы покинули время. Ты не колдун. Выброси из головы эти дурацкие мысли и сосредоточься на трансформации. Ты позоришь все наше племя.

Номер Один осмелился было возразить, но кто-то грубо схватил его за руку.

– Мерзкий слизняк! – закричал Роули, брызгая слюной ему в лицо. – Хотел обмануть вождя племени! Возвращайся на место! Я займусь тобой позже.

Номеру Первому ничего не оставалось, как вернуться за парту под язвительные насмешки одноклассников. А насмешки сыпались градом, причем некоторые сопровождались тумаками и всяческими метательными снарядами. Но Номеру Первому на этот раз не было никакого дела до издевательств – он по-прежнему смотрел на свою руку. Ту, что превратила дерево в камень. Неужели он действительно сделал это? Неужели он действительно колдун? А если так, то что это сулит ему, перемены к лучшему или беду?

Зубочистка, отскочив от его лба, упала на скамью. К ее острию прилип кусочек вонючего серого мяса. Номер Первый поднял взгляд и увидел ухмыляющегося Роули.

– Несколько недель пытался выковырять его из дупла. Кажется, вепрь. А теперь сосредоточься, Коротышка, господин Аббот попытается кое-чему тебя научить.

Да, конечно, урок истории. Поразительно, какую значительную роль в истории демонов отводил самому себе Леон Аббот. Судя по его рассказам, он в одиночку спас восьмой род, несмотря на козни колдунов.

Читая лекцию, Аббот разглядывал свои крючковатые когти. Любым из них он мог бы вспороть брюхо крупной свинье. Если верить Абботу, он пережил трансформацию в возрасте восьми лет, когда дрался с одной из обитавших на острове диких собак. Дескать, прямо во время схватки его ногти превратились в когти и он разодрал собаке бок.

Номер Первый всегда считал эту историю малоправдоподобной. Трансформация обычно длилась несколько часов, а то и дней, а Аббот убеждал всех, будто его трансформация была мгновенной. Какой вздор! Тем не менее все нормальные бесенята слушали его самовосхваления во все уши и упивались этими легендами.

– Из всех демонов, сражавшихся в последней битве при Тальтиу, – монотонно бубнил Аббот (он всегда бубнил на лекциях – наверное, думал, что так положено; по мнению же Номера Первого, таким кислым тоном можно было бы мариновать мясо), – в живых остался только я, Леон Аббот.

«Очень удобно, – думал Номер Первый. – Некому тебе возразить». Потом его посетила другая злорадная мысль: «Ты выглядишь на все свои преклонные годы, Леон. Слишком много бочонков топленого сала».

Когда на Номера Первого находило совсем уж дурное настроение, в мысленных перепалках он делался беспощаден.

Побочным эффектом от заклинаний, позволивших демонам покинуть реальное время, было замедление процессов старения. Когда колдуны подняли Гибрас над рекой времени, Аббот был еще очень молод, и заклинания в сочетании с хорошей наследственностью позволили ему и его непомерному самолюбию отлично сохраниться. Возможно, ему было около ста лет. Конечно, по нормальному летоисчислению. По времени Гибраса даже тысячелетие было почти не в счет, а уж пара веков могла промелькнуть в мгновение ока. Любой бесенок мог одним прекрасным утром обнаружить, что организм его перестроился.