|
Дух захватывает, как подумаешь, каким был этот храм, пока не заложили под него взрывчатку! -- Да-а, -- говорит товарищ все так же угрюмо. -- Такой был, что и словами не перескажешь. Чудо, одним словом, чудо, созданное руками и умом человеческим. Я смотрю и смотрю на Спас-камень, забыв про удочку, и про рыбу, и про все на свете. Заклятье Памяти Бориса ХАРЧУКА Саженец был крохотный. Одарка несла его, будто худенького цыпленка, и слышала, как царапались корешки об ладони. Саженец Одарке дал дед с такими торжественными словами: -- Тоби, Одарка, сегодня, исполнилось семь рокив. Посады цю чэрэшню, и хай вона растет с тобой, бо человеку назначено садить, а не рубать. Девочка сама копала ямку под черешню, долго копала. Наступая боязливо сморщенной ступней на ребро холодной лопаты, она ковыряла под окном заштопанную кореньями травы землю и впервые в жизни узнала, как нелегка земляная работа. Дедушка сидел па завалинке. Из-под бровей наблюдал за внучкой. Когда ямка сделалась Одарке до колен, он сполз с завалинки, приосел, и заговорили в нем все его кости и косточки, ровно бы внутри деда потрескивал догорающий хворост. Скрюченными пальцами дед бережно размял каждый комочек земли, выкинул из ямки срезанные узелки травы и взял саженец. На раздвоенном стволе саженца устало обвисали листья. Лишь один еще стоял заячьим настороженным ушком. Бережно, будто вышивальщица, дед узором расстелил нити корешков в ямке и, держась за тонюсенький стволик саженца, другою рукою разгребал и рыхлил землю, которую ловко кидала лопатой Одарка. Девочка принесла воды в старой цибарке и осторожно, как велел дедушка, вылила ее под саженец, едва выставляющийся из земли. Потом Одарка сидела рядом с дедом, смотрела на хиленький раздвоенный саженец и шибко сомневалась в том, что из такой "билыночки" вырастет большое дерево. Дед уверял, что черешня почитается на Волыни святым деревом, и в селе, да и во всей округе, существует древний обычай -- не есть ягод черешни восемь лет, если умрет кто-то из родичей. Дед сам еще маленький посадил "маты цэй дытыны", и выросла она "пид нэбо", но он ни одной ягодки не съел: вот какая твердая вера в их роду. Так пусть же Одарка помнит это и чтит обычаи дедов и отцов. -- А дытына эта, -- показал дед на росточек черешни, -- хай будэ щастлывше своей маты. -- Дед не сказал, что саженец был от той черешни, с которой никто и ни разу не ел ягод... Он молчал, и все вокруг молчало. Солнце скатывалось за сады, зе дремные хаты. Унялся шум на селе. Дед и внучка сидели, прижавшись друг к другу, а перед ними неподвижно на хрупкой ножке стоял росточек, еще не сделавший и малого шажка к свету, но уже оговоренный людьми, уже окруженный верою, как забором. |
