Странное дело, но среди них Быков чувствовал себя словно в компании старых друзей. Понравился ему и начальник экспедиции, хотя мистер Заводюк был человеком суровым, требовательным и дотошным в отношении любых мелочей, связанных с работой.

Звали его на английский манер Айвеном, хотя на самом деле он был Иваном. Толстый, коротконогий, энергичный, он не ходил, а перекатывался с места на место, ассоциируясь в мозгу Быкова с состарившимся Колобком. Аккуратно подстриженная седая щетина превращала его круглую голову в подобие гигантского одуванчика. Забываясь, он любил напевать, что вызывало в коллективе насмешки, поскольку голос у профессора Заводюка не отличался мелодичностью, а со слухом и вовсе были нелады. Разумеется, критиковать его в глаза никто не отваживался, поскольку все дорожили своим рабочим местом, да и вообще старика любили и не хотели огорчать понапрасну. Как сказать человеку, что его вокальные данные немногим превосходят те, какими природа наградила павлина, если он поет с душой и так самозабвенно, что не замечает улыбок окружающих?

Алиса деда не просто любила, а боготворила. Он заменил ей отца, который, как понял Быков, был очень богатым и очень жестким человеком. Было очевидно, что все ее опасные эскапады вызваны желанием доказать, что она не рохля и способна постоять за себя. Однажды, когда они решили угоститься пивом после трудного дня учебных тренировок, Алиса разоткровенничалась и поведала Быкову свою драматическую историю.

Оказывается, Джеймс Линдси долгое время третировал покойную жену, обвиняя ее в слабохарактерности и неумении постоять за себя. Не смягчился этот джентльмен и тогда, когда ей поставили смертельный диагноз. Алиса до сих пор корила себя за неспособность обуздать или хотя бы пристыдить отца. Дело в том, что до смерти матери она была папиной любимицей. Он обожал девочку, но видел в ней скорее мальчика, потому что всегда хотел иметь сына, а не дочь. Отсюда и воспитание было соответствующим: верховая езда, спортивные игры, охота… Ощущение адреналина стало для Алисы такой же потребностью, как дурманящие препараты – для наркоманов. Плюс незаживающая душевная рана, которая заставляла девушку бросаться навстречу все новым и новым опасностям. Втайне профессор Заводюк поговорил с остальными участниками экспедиции и попросил их присматривать за внучкой, не позволяя ей рисковать жизнью. Горячее всех обещал заботиться об Алисе Быков, помнивший обстоятельства их знакомства, – о которых он, разумеется, предпочел умолчать.

Учить ее было легко и приятно, потому что она очень хотела овладеть искусством фотографии и хватала все на лету. Быков не только помог Алисе с приобретением недорогой качественной аппаратуры, но и подарил ей кое-что из собственных запасов, начиная с испытанной камеры «Практика» и заканчивая набором светофильтров.

Просматривая пробные снимки, Быков не уставал читать ей маленькие лекции, излагая в них квинтэссенцию собственного опыта, приобретенного с таким трудом.

– Твои первые десять тысяч фотографий – самые худшие, – со знанием дела говорил он. – Снимай, снимай и еще раз снимай. Не расставайся с фотоаппаратом нигде и никогда. Вы должны сродниться с ним, стать одним целым. Тогда фотоаппарат будет продолжением твоих глаз, а главное – души. Хорошее фото – это не глубина резкости, а глубина чувств. Разгляди и почувствуй сердцем то, что хочешь запечатлеть. Каждый твой снимок хранит мгновение жизни, которое в точности не повторится никогда, сколько бы ни просуществовал мир. Ты не просто отображаешь реальность, ты ее создаешь. И не стремись к красивости, никогда не стремись. Ищи красоту. Настоящую, подлинную красоту. Именно она отличает профессиональную фотографию от любительских снимков, которые может нащелкать каждый. Важно не то, что ты видишь, а как видишь.