- Олег у меня очень мало времени. Не надо передо мной юлить. Завтра утром я уезжаю обратно домой, с Алексеем или одна. Так что поехали сразу же к нему.

 - Я вас предупредил! - он взглянул на часы. - А в принципе идти никуда не надо. Мы почти на месте. Вот за теми дверями, - он указал на выход. - Работает Алексей.

 Он подхватил сумку Вики и направился в ту строну, куда только что указывал. Ничего не понимающая девушка поспешила за ним.

 Покинув душное помещение, они остановились на привокзальной площади. Олег развернулся и показывая на вход сказал:

 - А вот и Попович!

 Возле лестницы пред центральными дверями мельтешили попрошайки. У урны, окружённый двумя разомлевшими от жары бездомными псами, в инвалидной коляске прижавшись головой к стенке, спал пьяный мужик бомжеватого вида. На его коленях лежала замызганная, грязная шапка. Проходящие мимо люди кидали в неё монеты.

 Вдруг бомж открыл глаза и пристально посмотрел на Вику. На какое-то мгновение девушка застыла на месте. В заросшем, грязном, оборванном бродяге Краснова узнала мужа. Очнувшись, она уже хотела подойти к нему, когда Алексей ледяным взглядом заставил её остановиться.

 Он достал из-под пледа чекушку, отхлебнул прямо из горла. Намереваясь уехать, оттолкнул собак и развернул коляску.

 - Лёша подожди, - закричала Вика. - Мне надо с тобой поговорить.

 - Я тебе уже всё сказал - в письме, - не оборачиваясь, пробормотал он, удаляясь дальше по улице. Сейчас ему было стыдно перед любимой, и скрыть свой позор он мог, только вновь ретировавшись.

 - За то я не всё сказала! - она схватила его за рукав грязной рубашки, пытаясь остановить. - Лёшинька...

 Он вырвал руку и хотел поехать дальше, но перед ним появился Олег, перегораживая ему дорогу.

 - Лёшка будь мужиком! Выслушай её.

 - Ладно, - сдался он, понимая, что вгонят себя в тупик, из которого не знает выхода. - Отвези нас ко мне.

 - Может лучше в кафе? - предложил Матвеев.

 - Мне скрывать нечего. Или у меня или разговора не будет вообще...

***

 Алексей сидел в углу комнаты и смотрел, как женщина, которую он боготворит и любит, плачет. "Как же её побыстрее прогнать? Ещё пару секунд и контроль над собой будет потерян. И что потом? Как забыть нежный изгиб эти губ, карие глаза? Нет, пора с этим завязывать!"

 - Чего ты хочешь? - в отчаянии спросил Лёшка, сжимая руками колёса коляски, так что костяшки пальцев побелели. - "Только бы не сорваться и ни кинуться к ней".

 Виктория молчала, её губы предательски дрожали, а слёзы сами собой текли по щекам.

 - Что тебе от меня надо?

 - Ты нужен мне... нам... Пашке...

 - А мне никто не нужен! - злясь, прохрипел Алексей. - Ты слышишь меня! Никто!

 - Это не правда! Лёша, я люблю тебя!

 - Это пройдёт. Тебе только кажется, что любишь... Нет, это не любовь, а привязанность. И я к тебе был привязан... И понимаешь не люблю я тебя. Не люблю! - его не проницаемое лицо ничего не выражало, на самом же деле сердце рвалось в клочья. В эту самую минуту он ненавидел и презирал себя.

 - Зачем ты со мной так жестоко? - всхлипывая, спросила Виктория.

 - Потому что ты не понимаешь... Всё что было между нами это... это чудовищная ошибка. И я это признал, а ты... ты не хочешь...

 - А Пашка, - прошептала Вика и ещё тише добавила: - Пашка тоже ошибка?

 - Уходи! Убирайся! - приказал он, делая вид, что не расслышал вопроса.

 Девушка встала с выцветшего дивана и медленно пошла к выходу. У самых дверей обернулась.

 - Я завтра уезжаю!

 - Скатертью дорога! - сказал равнодушно Попович, отворачиваясь к окну.