|
Но я лично не усматриваю здесь злого умысла со стороны Ковальского. - Но Ковальский-то утверждает, что именно он спас жизнь моему дяде. - Он сказал это в частном разговоре с адвокатом Рушинским,- разъяснил Ресевич.- И я не удивляюсь этому. Его уведомляют о большом наследстве, и он хочет его получить. Такого рода ложь нельзя рассматривать как мошенничество. - Я удивляюсь, как вы можете защищать этого афериста! Ведь вы должны представлять интересы Баси. Что же это такое?! - Молодому человеку явно недоставало выдержки и такта. - Именно как доверенное лицо Барбары Ярецкой я обязан защищать ее интересы и предостеречь, дабы, не желая того, она не навлекла на себя обвинения в преступлении, именуемом в уголовном кодексе «ложными показаниями»,- сухо отпарировал Ресевич. - Согласен, что Ковальский, заявляя, будто он спас Ярецкого, поступает нечестно. Но это еще не мошенничество. - Успокойся, Зигмунт,- одорпула племянника Барбара Ярецкая.- Меценат Ресевич прав. - Позвольте мне кое-что разъяснить,- обратился к собравшимся майор Калинович.- Адвокат Руншнский по телефону кратко рассказал мне об этой любопытпой афере. Я решил проверить, что из себя представляет Станислав Ковальский из Воломина. Оказалось, личность эта хорошо известна милиции пе только тех мест, но и варшавской. Мелкий воришка и мошенник. Имеет уже несколько судимостей. Часть сроков отсидел, а часть скостила амнистия. Заниматься трудовой деятельностью явно не расположен. Когда нужда припирает, он, как говорят у нас в столице, начинает «подторговывать» чем бог пошлет. У меня имеются его анкетные данные. Майор вытащил блокнот и начал читать: «Станислав Ковальский, год рождения 1933, место рождения - деревня Велька Струга…» - А мне он сказал,- прервал майора Рушинский,- что родился в двадцать третьем году. То-то мне его моложавость показалась подозрительной. - Подтверждая версию о спасении жизни Ярецкого,- заметил майор,- он должен был прибавить себе десяток лет. Ему было одиннадцать, когда вспыхнуло восстание. Трудно было бы поверить, что такой мальчуган смог вытащить взрослого мужчину из-под развалин. Впрочем, мы установили, что этого Ковальского вообще не было тогда в Варшаве. В это время он жил со своими родителями в родной деревне под Радзимином. - Следовательно, он действительно аферист,- стоял на своем Квасневский. - Теперь я припоминаю этого Ковальского,- заговорила вдова,- он был у нас несколько раз. Покупал медальончики, самые дешевые. В последний свой визит жаловался на безденежье. Говорил, что в поезде у него вытащили деньги. Влодек, человек мягкосердечный, дал ему в кредит товару на двести злотых. С тех пор не видали мы ни этих денег, ни этого клиента. - Двести злотых? - повторил задумчиво Рушинский.- Это уже занятно… - Где-то в наших бухгалтерских книгах в графе «не возможно взыскать» значится эта сумма. Короче говоря, нагрел нас этот Ковальский на двести злотых. - Таков уж его обычай,- засвидетельствовал Рушинский, основываясь на своем личном опыте… - Муж определенно дал бы ему больше, да я воспротивилась. - Сообщение майора,- взял слово адвокат Ресевич,- только подтверждает тот факт, что завещатель совершил ошибку относительно особы, которой завещал свое имущество. В этих условиях я считаю правомочным внести иск о признании завещания недействительным. Я более чем уверен, что и суд займет ту же позицию. - Ковальский наверняка замешан в убийстве дяди,- не унимался Зигмунт Квасневский.- Не мешало бы выяснить, есть ли у него алиби. Этот прохвост терроризировал дядю, поэтому он и сделал завещание в его пользу. Желая как-то оправдаться, дядя написал о своей якобы благодарности за то, что тот спас ему жизнь. Это наивное заключение вызвало улыбку у майора. |
