|
А зачем же тогда трепыхаться? Сиди здесь, на хлеб всегда заработаешь, и живи сколько Зона позволит. – Слушай, Семен, а зачем ты тогда сюда пришел? Не для того же, чтобы с бандитами воевать? Воевать и там можно было. Семен нервно почесал небритый подбородок: – Хороший сегодня бой будет. Чувствую. Ты вот спрашиваешь зачем? Романтики хотелось. Денег. Думаю: заработаю, вернусь, женюсь, да еще на такой девчонке, чтобы все с ума сходили от зависти. А теперь… – Слушай, Семен, а тебе сколько лет? – Серого вдруг осенила догадка. – Тридцать пять, – усмехнулся Семен. – А ты сколько думал? Серый промолчал. Только теперь он понял, откуда в глазах Семена столько тоски. Война. Такие глаза были у людей, которых забрала война, у тех, кто не выдержал ее, сдался, позволил себя сожрать. Война позволила выжить, но не отпустила. И он сбежал от нее сюда. На новую войну. Чтобы убить старую. Так алкоголики, пытаясь бросить пить, садятся на иглу и переходят из одного плена в другой. – Зона сама раздает года, кому сколько посчитает нужным. – Семен посмотрел на пространство перед лесом. – Наши почти собрались. Надо потихоньку выдвигаться. – Он положил руку на плечо Серого. – Не «зонный» ты человек. А я… – Семен замолчал, отвернулся, потом сказал с горечью: – Пошел я один раз в центр, год готовился. Не приняла Зона. При выбросе достала. Много нас там было в подвале. По всем показателям должны были выброс спокойно перенести. И все перенесли. Кроме меня. Меня потом ребята вытащили, хоть и думали, что я уже не жилец. Доктор меня выходил, тот, что на болотах живет. Так что теперь я дальше вот этой стоянки не хожу – Зона не пускает. Здесь лагерь сторожу, за порядком приглядываю. Бармен мне предлагал еще один бар соорудить, чуть севернее, чтобы я там хозяйничал, но не мое это. – Семен, последний вопрос. Ты где воевал? – В спецотряде я был. Везде нас возили. Пока однажды весь взвод не полег. Один я тогда выжил. – И не можешь себе этого простить? – Какая разница? Теперь уже все равно. Теперь я уже за себя не решаю. Только знаешь, не жалею я, что так вышло. Моя это Зона. И ничего другого мне не надо. У края опушки собирался очередной воинский совет, Макс и Белый уже поджидали Семена, Серый остановился рядом. Рука у Макса была все так же перевязана, хотя двигал он ею довольно активно. Когда начался совет, Серого отойти не попросили, он и остался. – Ну что там? – спросил Семен, обращаясь к Белому. – Крок с пулеметом засел у выхода. С ним еще семеро, так что, если захотят уйти – они их не выпустят. – Что с «вертушками»? – Обещали четыре ракеты по гнездам, – ответил Макс, – остальное – сами. – Вот суки! – выругался Семен. – Ладно, хоть это дают. В лесу что? – Чисто, одна группа ушла – четыре человека, мы пропустили, не стали шуметь. Горчица с братьями проследят, чтобы не вернулись с тыла, но не дураки ж они в пекло лезть, так что ушли, и хрен с ними. Главное, гнездо распотрошить. А так – ребята уже готовы выйти на позиции, вертолетов ждем. – Через шестнадцать минут, – сказал Семен, глядя на часы. – Через тринадцать занимайте места. Инструктаж провел? Белый, которому был задан этот вопрос, ничего не сказал, просто кивнул головой. Серый слушал и ушам не верил: вертолетов ждем? Это что же, коалиция со старателями заодно? – Давай, Серый, – обратился к нему Макс, – я сегодня не боец. Но, как смогу, прикрою. После боя встретимся, поговорим. Держись Семена. И бойцы разбежались. Семен и Серый прошли через небольшой пролесок и залегли в тени куста, откуда хорошо просматривалась площадка размером с половину футбольного поля, обнесенная бетонным забором. |
