– Нет… я знаю… вы не знали об этом.

– Я, должно быть, сделал тебя очень несчастной.

– Я воображала… что… вы тоже любите меня.

– Какая необычайная жестокость! Слепец! Дурак! Ты простишь меня?

– Я думаю… я… простила вас.

– В таком случае, не взглянешь ли на меня?

Корнелия ощутила, как ее вновь охватывает паника, но не от страха, а от счастья, стремление убежать от какого-то сильного переживания. Настолько сильного, что это было почти невыносимо. Корнелия была не в силах шевельнуться и стояла потупив глаза, чувствуя, как ее заливает волна сладостного и восхитительного смущения, – смущения женщины, капитулирующей перед мужчиной.

– Посмотри на меня!

Слова эти прозвучали властным и категорическим приказом. Когда Корнелия затрепетала, не в силах подчиниться ему, герцог повторил снова:

– Пожалуйста, Дезире, посмотри на меня.

В его голосе прозвучали ночки мольбы, и она не смогла устоять. Корнелия почти вызывающе повернула голову в его сторону и увидела, как в глазах герцога сверкает пламя страсти, сдерживаемое, но такое же властное и могучее, как в ту ночь, когда он сжимал ее в своих объятиях и сделал ее своей.

– Ты никогда в жизни не страдала так, как страдал я, – сказал он. – Временами мне казалось, что я схожу с ума при мысли, что могу потерять тебя.

– Я… должна была увериться.

– Тот человек, которого ты любила… мысли о нем толкали меня к убийству. Я был в состоянии убить его и радоваться делу своих рук!

– Это были… вы.

– Вероятно, это была неплохая идея. Во всяком случае, я теперь знаю, что такое сходить с ума от ревности.

Герцог внезапно улыбнулся.

– Возможно, будет безопаснее, если ты вновь наденешь свои темные очки.

– Нет, никогда! – воскликнула Корнелия. – Я их выбросила.

– О Боже! Все эти длинные дни в Париже! – воскликнул герцог. – Я изнывал от скуки и подсчитывал часы, которые должны проползти прежде, чем я смогу увидеть Дезире. Как же ты смогла разыграть меня так умно?

Корнелия улыбнулась.

– Порой это было нелегко, – сказала она. – Но я тоже с нетерпением ждала… вечер.

– Ты свела меня с ума, – сказал герцог. – Эти ночи, когда ты не позволяла прикоснуться к тебе, не разрешала даже держать тебя за руку. Мои плоть и кровь восставали, когда ты смотрела на меня из-под твоих длинных ресниц, а кожа твоя была такая белая и манящая, а губы такие яркие. Ах, Дезире, мне нечего больше сказать – ты всегда останешься моим заветным желанием – желанием моего сердца. И я знаю, что мы оба нашли то, что искали всю нашу жизнь.

– Ты… уверен на этот раз?

– Совершенно уверен. И подумай, что только сегодняшним утром ты заставила меня объясниться тебе, заставила меня страдать, унижаясь, и оставила меня в состоянии неизвестности, дашь ли ты мне развод или нет. Когда-нибудь я накажу тебя за это, но сейчас я хочу поцеловать тебя.

От его слов глаза Корнелии опустились, и краска выступила на ее щеках. Она увидела неожиданно вспыхнувшее желание в его засветившихся глазах, хотя он все еще не прикасался к ней.

– Ты моя, Дезире, – произнес он хрипловато, – моя, как я и мечтал и стремился к этому. Никогда впредь, что бы ты ни делала, что бы ни говорила или как бы ни умоляла, у тебя не будет ни малейшего шанса вновь сбежать от меня. Теперь я слишком хорошо знаю, на что похожа жизнь с тобой и без тебя. Так что, поймав тебя, я предупреждаю – ты моя на вечные времена.

Ты любишь меня немного, но это и вполовину не так, как ты полюбишь меня.