Они дошли до перекрестка. Фло хотела взять дочь за руку, но та, опасаясь, как бы мама не заставила ее бежать еще быстрее, спрятала ручонку за спину и помотала головой.

– Ну ладно! Тогда не вздумай больше за меня цепляться. Можешь хоть исчезнуть – мне все равно.

Стоя с Марджи на обочине, Фло окинула взглядом несимпатичную улицу длиной всего в один квартал. Это был тупик, упиравшийся в двенадцатифутовые  железные ворота мрачной серой благотворительной больницы, которые делали его похожим на большую узкую клетку. Казалось, стоит тебе свернуть на эту улицу, и пути назад уже не будет. Ты навсегда останешься здесь, перед запертыми больничными воротами.

Фло стало не по себе. В то же время в этой картине было что то завораживающее. «Чистилище, – подумала она. – Да, чистилище и есть. Тут маются потерянные души, до которых никому нет дела. Здесь как будто совсем нету жизни: ни деревьев, ни пташек, ни фикусов, ни гераней. Интересно, правду ли болтают об этой улице? Здесь, говорят, нашли убитого мужчину: он был залит цементом в подвале. А еще тут проститутки чуть не в каждом доме. Хотела бы я знать, бывал ли он хоть раз…»

Фло быстро отогнала мысль о возможной неверности мужа. «Где ему взять два доллара? – урезонила она себя. – Ведь всю получку он отдает мне. Права была мама, упокой Господь ее душу. „Пускай отдает тебе конверт нераспечатанным, – говорила она. – Возьми с него такое обещание в первую брачную ночь. В первую брачную ночь мужчина на все согласится“. Хорошо, что шесть лет назад я послушала маму. А то сейчас он бы уже ничегошеньки мне не пообещал».

Не прерывая потока своих мыслей, Фло сказала ребенку:

– Помни, твоя бабушка была хорошая женщина.

Эти слова озадачили Марджи: ей было непонятно, с чего вдруг речь зашла о бабушке. Она захныкала. Фло раздраженно вздохнула:

– Ну чего теперь?

– Улица, – жалобно ответила Марджи.

– Чем она тебе не угодила?

– Мне не нравится, как она на меня глядит.

Обращаясь к безлюдному тупику, Фло произнесла:

– Улица улица, этой девочке не нравится, как ты на нее смотришь. Так что перестань, слышишь? А то я задам тебе, улица!

Марджи принялась заинтересованно оглядывать тупик, по видимому, ожидая чуда.

– Не перестает, – сказала она. – Продолжает глядеть.

– Эх ты! – раздосадованно воскликнула мать. – У улицы нету глаз. Она не может на тебя смотреть. А если уж смотрит, – подобные логические повороты всегда озадачивали Марджи, – то тебя никто не заставляет тут стоять и играть с ней в гляделки. Сейчас перейдем дорогу, и чтобы я больше не слышала таких глупостей!

Девочке было страшно переходить угрюмую улицу. Она потянулась к маме, но Фло не упустила случая отомстить дочке за недавний жест независимости: тоже спрятала руки за спину и покачала головой. Глаза Марджи наполнились слезами.

– Ну как? Нравится? – спросила Фло.

Ничего не ответив, девочка принялась быстро перебирать тонкими ножками, чтобы поспеть за матерью. Перейдя улицу, Фло прибавила шагу, и ребенок начал отставать. «Ничего, догонит, – подумала она. – Детей надо учить. Надо шутить над ними, когда они пугаются. Я сама вот так всему и научилась». Где то в глубине ее сознания слабо забрезжила мысль:

– А чему, собственно, ты научилась?

– Ну как же… как же… Я научилась держаться на ногах.

– Да? – язвительно спросила мысль.

– Да, – ответила Фло, но без особой уверенности.

Марджи отстала так сильно, что уже и не пыталась догнать маму. Вместо этого она повернула обратно, решив проверить, по прежнему ли та улица будет на нее глядеть. Вновь оказавшись перед железными воротами, Марджи стала медленно к ним приближаться.