|
Но не менее важным фактором, призванным обеспечить успех вторжения, являлась подрывная работа бойцов невидимого фронта — «рыцарей плаща и кинжала». Кто ж из грамотных и понимающих в ратном деле людей — а турецкие военспецы были именно такими — не знал, что последний успешный захват Москвы ордынцами под предводительством хана Тохтамыша состоялся двести лет назад, причем успех был достигнут не в результате штурма, а благодаря предательству князей суздальских, открывших орде кремлевские ворота. Предатели, разумеется, были, есть и будут в любой стране, а уж тем более в такой, в которой собственный государь воюет со своим народом, порождая непрерывными жестокостями не только страх, но и ненависть. Вот и шла с ордынским войском некая таинственная, непонятно чем занимающаяся группа людей, лица которых были всегда скрыты под чалмами да колпаками, замаскированы усами и бородами различных фасонов. По одежде этих людей, которую они к тому же часто меняли, невозможно было определить их национальную принадлежность. Впрочем, особо разглядывать сию странную группу досужему наблюдателю было попросту невозможно: жили они в отдельном шатре, охраняемом двойным кольцом янычаров, а в походе двигались в отдельных кибитках, также за широкими спинами лучших султанских бойцов.
Таинственные эти личности время от времени незаметно исчезали из лагеря или из походной колонны и так же незаметно возвращались. Пока их деятельность, о сути которой толком не знал даже сам хан Девлет-Гирей, приносила свои плоды: ордынское войско сравнительно быстро прошло Засечную черту, хотя и получило при этом болезненные удары от жалкой кучки отчаянных русских ополченцев, посмевших нагло бросить вызов тысячекратно превосходившему их по численности противнику. И теперь, ловко обойдя все порубежные города, возле которых их могли задержать более-менее крупные гарнизоны, крымцы, в отличие от всех предыдущих набегов, неслись по новой, ранее не хоженной ими дороге, прямо к русской столице. И были у них хорошие проводники. Но хан, целенаправленно ведя орду к Москве, не мог да и не хотел слишком долго оставлять своих доблестных воинов без законной добычи. Основная цель любого набега — это грабеж и убийство. Именно за эти высшие радости и готовы были рисковать жизнями обитатели бесплодных степей, где никакой производительный труд не способен принести мало-мальски приличного дохода. И хан по ходу движения непрерывно направлял во все стороны небольшие летучие отряды на грабеж близлежащих сел и городков. Состав этих отрядов постоянно менялся, чтобы как можно больше воинов смогли заняться любимым делом и поднять тем самым свой боевой дух перед решающей битвой.
Три сотни всадников на низкорослых конях столпились на развилке. Поднятая ими во время скачки пыль еще не осела и окутывала остановившийся отряд серым плотным облаком. Возглавлявший отряд мурза в задумчивости поворачивал голову влево и вправо, поочередно рассматривая каждую из дорог, выбирая, куда повернуть жаждущих крови и добычи воинов. На нем был довольно дорогой, покрытый серебряной насечкой панцирь, на голове красовался железный шлем с забралом, то ли генуэзский, то ли испанский. Трое помощников мурзы, предводительствовавшие входившими в отряд сотнями, имели доспехи попроще: кольчуги да открытые круглые шлемы. Рядовые ордынцы были в своей обычной одежде: овчинных безрукавках, вывернутых мехом наружу, да в косматых шапках, волчьих или лисьих. За спиной каждого висел саадак, то есть чехол для лука, сдвоенный с колчаном для стрел. В снаряжение и вооружение всадников также входили небольшие круглые щиты, у начальства — железные, с украшениями, у остальных — кожаные или деревянные, копья с крючьями, сабли и, конечно же, волосяные арканы. Мурза перестал вертеть головой, сунул руку за ошейник панциря, достал амулеты, висевшие у него на груди на шелковой тесьме, принялся прикладывать их к щекам и ко лбу. Он сопровождал эти жесты загадочным невнятным бормотанием. |
