Фредрик Бакман. Здесь была Бритт-Мари
Посвящаю моей маме, которая всегда заботилась о том, чтобы у меня в желудке была еда, а на полке — книги «Футбольный мяч работает на уровне инстинктов. Он катится по улице, ты просто бьешь по нему ногой. Любовь к футболу — как и всякая другая любовь: непонятно, как можно без нее прожить».
1
Вилки. Ножи. Ложки.
И только в таком порядке.
Разумеется, Бритт-Мари не из тех, кто осуждает других, ни в коем случае, но ведь ни одному цивилизованному человеку не придет в голову раскладывать столовые приборы в кухонном ящике как-то иначе? Бритт-Мари никого не осуждает, ни в коем случае, но мы же не животные? Был январский понедельник. Бритт-Мари сидела за столиком в маленьком помещении службы занятости. Нет, столовые приборы тут, само собой, ни при чем, но они — симптом того, что все стало неправильно. Столовые приборы должны лежать как обычно, потому что жизнь должна идти как обычно. Как обычно — значит прилично: на кухне порядок, на балконе прибрано, дети обихожены. Потому что на самом деле это хлопотней, чем может показаться. Иметь балкон. И конечно, в обычной жизни люди не ходят в службу занятости. Девушка, что тут работает, стрижена коротко, как мальчик. Конечно, ничего страшного. Это современно, а Бритт-Мари — человек без предрассудков. Девушка ткнула пальцем в бумагу и улыбнулась, словно куда-то торопилась. — Просто впишите сюда имя, личный номер и адрес! Бритт-Мари должна зарегистрироваться. Словно Бритт-Мари — уголовный элемент. Словно она явилась украсть работу. — С молоком и сахаром? — спросила девушка и тут же поставила на столик кофе в пластиковом стаканчике. Бритт-Мари никого не осуждает, разумеется, нет, но как такое вообще возможно? Пластиковый стаканчик! Мы что, на военном положении? Бритт-Мари хотела задать этот вопрос, но, поскольку Кент постоянно твердит, что Бритт-Мари надо «социализироваться», она только улыбнулась как можно дипломатичнее, ожидая, когда ей предложат подставку под стаканчик. Кент — это муж Бритт-Мари. Он предприниматель. Невероятно, невероятно успешный. Ведет дела с Германией и давным-давно социализировался. Девушка принесла две маленькие упаковки молока длительного хранения. Потом — пластиковый стаканчик с пластмассовыми ложечками. Принеси она змею, Бритт-Мари ужаснулась бы меньше. — Не надо молока и сахара? — не поняла девушка. Бритт-Мари покачала головой и провела рукой по столу, словно смахивая невидимые крошки. По всему столу лежали бумаги — в таком беспорядке! Прибраться девушке, конечно, некогда — надо карьеру делать. — О’кей, просто впишите сюда свой адрес! — улыбнулась девушка бумаге. Бритт-Мари уперлась взглядом в колени, стряхнула невидимые крошки с юбки. Ей так хочется домой, к ящику со столовыми приборами. К обычной жизни. Так хочется, чтобы рядом был Кент, ведь все бумаги всегда заполнял он. Вот почему, когда девушка уже открыла рот, Бритт-Мари оборвала ее на полуслове: — Вас не затруднит дать мне что-нибудь, на что можно поставить чашку? — отчеканила она, вложив всю свою природную доброжелательность в слово «чашка» применительно к пластиковому стаканчику. — Что? — не поняла девушка. Словно чашки можно ставить куда попало. Бритт-Мари улыбнулась — как можно более социализированно: — Вы забыли дать мне подставку под чашку. Видите ли, я не хочу, чтобы из-за меня на вашем столе осталось пятно. Девушка по ту сторону стола, похоже, не сознавала, сколь это важно — ставить чашку на подставку. Или пользоваться приличной посудой. |
