— Ты ушибся, да? Тебя напугали?.. — спрашивал Женя полуживого от страха лосёнка.

И вдруг закричал:

— Мама! Ма-а-а-ма!

Прибежала мама, прибежали рабочие. Обступили найдёныша.

Так появился на буровой лосёнок. Женя назвал лосёнка Рыжиком. И очень скоро Рыжик стал всеобщим любимцем и баловнем.

Лежнёвка

От бетонки — бетонной автомобильной дороги — до буровой Лёвина было всего десять километров. Но десять километров не посуху, а по топким болотам. Чтобы проехать по болоту, и построили эту лежнёвку.

Лежневку строят из брёвен. Кладут, как шпалы на железнодорожных путях, рядышком: к бревну — бревно, к бревну — бревно. Потом присыпают сверху песочком — и лежнёвка готова. Лежнёвка — ненадёжная, недолговечная дорога. Но всё-таки дорога…

В конце июня зарядили дожди и лили непрестанно шесть дней. Когда дождь стих, оказалось, что болота, по которым проложена лежнёвка, стали похожи на озёра. А на буровой очень ждали трубы. Мастер Лёвин вышел встречать трубовозы.

— Не проехать, — сказали водители трубовозов.

— Не проехать, — грустно согласился Лёвин, — а завтра трубы у нас кончатся. И буровая встанет…

…Когда начинают скважину бурить, на конце самой первой бурильной трубы устанавливают долото — похожее на огромный кулак приспособление, которое ввинчивается в землю, пробиваясь к подземным нефтяным пластам. Как только первая труба с долотом на конце целиком уйдёт в землю, на неё навинчивают ещё одну такую же трубу. Уйдут обе в землю, к ним привинтят третью. И так на всю глубину скважины. И если вдруг у буровиков не окажется бурильных труб — бурить дальше нельзя.

— Попробуем, — сказали водители трубовозов.

— Попробуйте, ребята, — сказал мастер Лёвин.

И сам пошёл по лежневке, впереди машин, проверяя, надёжна ли бревенчатая дорога.

Тяжёлые, неуклюжие трубовозы шли по лежнёвке, как по жёрдочке над пропастью. Намокшие осклизлые брёвна проседали под колёсами, выскальзывали из-под них. Водители напряжённо караулили малейший крен великанов-машин.

Двести метров не дошли трубовозы до буровой.

Всего двести метров.

Перед радиатором остановившегося разгорячённого трубовоза пузырилась коричневая вода.

— Не пройти, — сказали водители.

— Не пройти, — согласился Лёвин.

Красные флажки

Пятнадцать бурильщиков, слесарей, дизелистов понуро столпились вокруг своего бригадира — мастера Лёвина.

Что им было делать?

Останавливать буровую и ждать, может, неделю, а может, две недели, пока схлынет вода, придут дорожники, починят лежневку и по ней, наконец-то, подвезут бурильные трубы?

Или, кинув на плавающие, вертящиеся, скользкие брёвна мостки, попробовать перетаскать трубы на себе?

Каждая труба весит почти четыреста килограммов. Если нести трубу вчетвером, и то придётся по сто килограммов на одно плечо.

А перетаскать надо не десять — сто труб.

— Как, ребята? — спросил Лёвин рабочих. — Будем ждать? Или всё-таки рискнём?

Рабочие молчали.

— Я-а-асно-о, — понимающе протянул Лёвин. — Тогда что ж… Нас тут четверо коммунистов. Мы и пойдём. Так, товарищи?

— Так, — сказал Сабиров.

И встал рядом с Лёвиным.

— Так, — проговорил Женин отец.

И тоже встал рядом с мастером.

И четвёртый коммунист Иван Петров тоже встал рядом с Лёвиным.

Тут и Женя Жаров — железный буровик встал с отцом рядом.