|
В первой работе по письму (выполнена 8 сентября) еще неумелым почерком детей «написаны» первые слова — «написаны» кружочками, обозначающими буквы: четыре кружочка — мама, папа, шесть кружочков — Родина … А последнюю свою работу они выполнили вчера — это сочинение на тему «Чему я научился в школе». Первая работа по математике (от 9 сентября) — это письмо единиц в одну клетку и раскрашивание геометрических фигур. В последней (от 16 мая) написаны задачи и примеры, составленные самими детьми, выполнены чертежи геометрических фигур. Эти четыре работы каждого ученика нашего класса выставлены сегодня на стенде. На стене я прикрепил большой лист чистой бумаги и тут же на столик положил цветные карандаши. Сверху на листе написано название будущей картины — «Как я живу в школе». На стенах в коридоре и в классе повесил фотоснимки. На них каждый ребенок запечатлен в той позе, в какой его застал объектив в один из моментов школьной жизни: кто задумался над задачей, кто привстал с места и что-то выкрикивает, кто зевает, кто разговаривает с соседом, кто танцует, кто сидит на корточках в парке, наблюдая за муравьями, кто…
Дети раньше не видели эти фото. Еще я приготовил альбом: в нем 40 страниц и столько же моих записей о том, что рассказывал мне каждый «нулевик» в первые дни сентября («Когда я был маленьким…»). Я хочу этими сюрпризами показать детям, как они выросли, показать родителям, как преобразились их дети, как они повзрослели, увидеть самому, к чему я пришел. Все сделано. Я стою в пустом классе и жду детей. Оглядываю парту. За этой партой сидит Марика. Она, эта малюсенькая школьница, как только заходит в кладе, сразу же направляется ко мне. Скажет: «Здравствуйте!», а потом поинтересуется, как я живу. Если же обнаружит, что я в чем-то новом, то обязательно скажет: Как Вы сегодня красивы! — и потрогает новую вещь. А я отвечаю: «Для тебя я сегодня так нарядился! Я нравлюсь тебе?» Она улыбнется и прильнет ко мне. Недавно в школу пришла ее мама: хотела забрать Марику пораньше домой. — Нет, нет, нет! Не пойду! — категорически отказалась девочка. Мама уговаривает. Ничего не выходит. — Почему ты упрямишься? — сердится мама. Я не упрямлюсь! Я же в школе! — Вот и не приведу тебя больше в школу! — Не приведешь? А если я не отпущу тебя на работу, хорошо будет? Мама ушла недовольная тем, что я не уговорил Марику послушаться ее и что придется прийти в школу еще раз, чтобы забрать дочку домой. Ну что, моя девочка, так и ходишь с лекарством в кармане? Не знаешь, когда проглотить таблетку? Хорошо, я напомню тебе! Только больше не говори с мамой так грубо! Это я говорю тебе по секрету. Договорились?.. А тут сидит мой кудрявый, неугомонный «Леван», в отношении которого моя педагогика не сработала. К концу ноября он еще не мог вычленять звуки в слове, путал буквы и цифры, про любую букву и цифру говорил, что это четыре. К началу февраля научился узнавать некоторые буквы, но не мог читать простейшие слоги, составленные из них. И когда я попросил его нарисовать что-нибудь, он нарисовал несуразную фигуру, нечто вроде треугольника, вдоль которой были начерчены кружочки. «Это дом, а эти кружочки — колеса!» — объяснил он мне. Потом нарисовал то же самое и сказал, что это гоночная машина. Наверное, есть особый смысл в этой многозначной фигуре и многозначности цифры «четыре», и мне нужно его постичь. Долго он не мог привыкнуть к порядку во время занятий. Самовольно вставал, разгуливал по классу, брал свое пальто и махал им посреди комнаты. А когда «Леван» начал как-то свистеть на уроке, обеспокоенные ребята попросили не мешать. |
