Лейтенант Порсупах проявлял терпимость во многих отношениях, но когда его рассматривали, как вещь, на которую можно опереться, терпимости приходил конец. С этим он мириться отказывался!

— О скверная женщина! Ты потеряла остатки стыда! Одумайся, мы же принадлежим к разным биологическим видам!

Киттен еще нежнее принялась ерошить Порсупаху холку.

— Служащие отеля не поверят в это, как бы ты не убеждал их. Кроме того, виды видами, но класс-то один! Мы оба — млекопитающие.

Порс не смог сдержать улыбки.

— Пожалуй, это единственное, в чем мы похожи.

— Как бы там ни было, — хрипло зашептала Киттен, — мы, надеюсь, сможем преодолеть условности и в конце концов займемся этим…

Порсупах взвизгнул и отскочил за овальную кушетку.

— О Кай-Сунг, ты безнадежно испорченная женщина!

— Ах, это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне за последние четыре дня.

Томианец едва слышною скороговоркой произнес несколько исключительно емких ругательств на родном языке, после чего к нему немедленно вернулась способность рассуждать трезво и изъясняться благопристойно.

— Майору Орвеналиксу пришлось отменить уже запланированное совещание, в котором помимо нас с тобой должен был принять участие сам губернатор Уошберн. Согласно последним информационным сводкам он сидит у себя в кабинете и буквально дымится от злости. Я настоятельно рекомендую тебе привести себя в порядок, и как можно скорее, чтобы мы успели убраться отсюда до прихода полиции, — а ее уже, возможно, послали за нами, — и скрыться где-нибудь. Иначе мы будем отведены под конвоем в места не самые приятные!

— Фу, какая чушь! — Киттен соскочила с кушетки, подошла к бару, встроенному в стенку, взяла оттуда стакан с коктейлем и отхлебнула немного. — Я сумею договориться с майором. Кстати, не хочешь ли выпить чего-нибудь?

— Тебе же прекрасно известно, сколь пагубное воздействие оказывает алкоголь на организм томианца! У меня, например, после бокала невиннейшего сухача шерсть начинает лезть, а с иными еще и не то случается. Видишь ли, особый фермент, вырабатываемый в…

— Да заткнись ты, трепло! — весело оборвала Порсупаха Кай-Сунг. — Вижу, что врешь. Сам, небось, пропойца еще тот! На вот, выпей яблочного крюшона. Думаю, отвратительным он тебе не покажется…

— На службе — и капли в рот не возьму.

— Э, да ты просто невыносим… А насчет Орви-Дорви не беспокойся. Я его старая подруга, как-нибудь поладим!

— Верю. Однако согласись, что особой пунктуальностью ты не отличаешься, хотя, бесспорно, вовсе не лишена достоинств. Да, не называй майора Орви-Дорви в моем присутствии.

— Попробую, — пообещала Киттен, беспечно потягивая изжелта-бурую жидкость, взбитую миксером. — И все-таки, если погладить у тебя одно мягонькое местечко, чуть ниже лобка, то…

— О, ужас! — томианец в жесточайшем смущении закрыл лицо руками. — Какое бесстыдство! Какое кощунство! Подлинное попрание всех и всяческих моральных норм! Клянусь, я не в силах вообразить такое создание, с которым бы ты не пожелала вступить в половую связь. Дай тебе волю, так ты, наверное, и с камнями изловчишься как-нибудь совокупляться!

— Тоже мне, нашелся блюститель нравственности, — беззлобно огрызнулась Киттен. — Думаешь, я не видела, как ты, подлый щекотун-потаскун, кувыркался с этой молоденькой…

— Хватит! — Порсупах заткнул себе уши. — Немедленно прекрати! Не хочу тебя слушать!

— Перестань тереться своей шкурой о мою чудесную мягкую мебель, — спокойно заметила Кай-Сунг, — не то на тебе аккумулируется такой заряд статического электричества, что первый же дипломат, которому ты вскоре должен будешь пожать руку, обуглится! Можешь трепать мне нервы сколько угодно, дорогой, но, пожалуйста, сиди смирно на одном месте, понял?

Порсупах сложил ручонки на живот и решил изменить тактику.