– Не думаю.

Неожиданная и внезапная атака Эгана застала Джеймса врасплох, и он заплатил за свою небрежность жестоким ударом меча в бок и меньшим по силе ударом в ногу. Однако у Эгана не было достаточного навыка воспользоваться замешательством противника. Мгновенно овладев собой, Джеймс набросился на Эгана, и исход битвы был предрешен. Когда бездыханный Эган упал на пол, Джеймс повернулся к Доннелу.

– Итак, ты сдаешься? – спросил он.

К его удивлению, Маккей сдался. Он бросил меч Саймону под ноги и без лишних слов позволил ему связать себе руки.

– Саймон, вы слышали все, что сказал этот человек? – спросил Джеймс.

– О да! Того, что я слышал, более чем достаточно. К тому же у нас есть дневник и свидетели. Этого хватит, чтобы снять с вас все обвинения.

– Дневник? Какой еще дневник? – спросил Доннел.

– Мэри вела дневник, в котором описала все твои злодеяния, – ответил Джеймс.

По выражению лица Доннела Джеймс понял, что он пожалел о том, что сдался. Было ясно, что, сдаваясь, он думал, что выпутается из сложной ситуации, пустив в ход свои дружеские связи или при помощи шантажа влиятельных людей. Теперь он понял, что на этот раз у него ничего не получится.

Когда Саймон и Эдмунд увели Доннела, Джеймс сел на скамью рядом с Аннорой. Большая Марта принесла сумку с целебными снадобьями и принялась врачевать его раны. Глядя на Джеймса с опаской, Мегги подошла к отцу, и он через силу, превозмогая боль, попытался ей улыбнуться. Однако Мегги по-прежнему смотрела на него с тревогой. И еще у нее в глазах было огромное любопытство. И Джеймс ожидал, что с минуты на минуту на него обрушится град вопросов.

– Кто ты? – спросила Мегги. – Ты ведь не краснодеревщик, правда?

– Нет, детка, я – сэр Джеймс Драммонд, бывший лэрд Данкрейга.

– Ты знаешь, а так звали моего папу. Он был женат на моей маме, когда мы жили все вместе. А значит, он – мой отец. Верно?

– Верно. Это значит, что он – твой отец. – Джеймс не видел смысла в том, чтобы уклоняться от этого разговора или перевести беседу на другую тему. Он подозревал, что его малышка не из тех, кого можно отвлечь от вопроса, который разжег ее любопытство. Не позволит она и отложить этот важный для нее разговор.

Было видно, как у Мегги изменилось выражение лица. Анноре стало не по себе, когда карие глаза девочки гневно сверкнули. После того как однажды Мегги призналась своей няне, что не верит, что Доннел ее настоящий отец, она время от времени вспоминала о бывшем лэрде, подозревая, что, раз он был женат на ее матери, он, вероятно, и был ее настоящим отцом. Аннора сочла нужным воздерживаться от каких-либо замечаний по этому поводу, потому что знала – Джеймс хочет сам рассказать дочери всю правду.

– Раз ты сэр Джеймс Драммонд, значит, ты мой отец?

– Да, это так.

– Почему ты ушел от нас с мамой? – спросила Мегги.

– Потому что Маккей убедил всех в том, что я убил твою мать, и меня объявили преступником. Разве ты не слышала эту историю?

– Да, я кое-что слышала. Но ведь это не ты ее убил.

– Нет, ее убил Маккей.

– Я так и знала! Он убил много, очень много людей.

– И что ты теперь намерена делать, Мегги, моя малышка? – спросил Джеймс. – Ты готова признать во мне своего отца? Или ты хочешь, чтобы мы еще обсудили это с тобой?

Мегги, кусая губы, пристально смотрела на сидящего перед ней мужчину.

– Так, значит, ты ушел не потому, что я была плохой девочкой?

– Нет! Мне пришлось уйти, потому что только так я мог остаться в живых, избавиться от обвинений, вернуть себе доброе имя и мои земли, – сказал он.