Вопреки всему, о чем Джеймс только что говорил, последние слова Торманда заставили его сердце радостно забиться.

– Ты говоришь об этом так, словно точно знаешь.

– Ну, я и раньше был в этом уверен – стоит посмотреть на ее рыжеватые волосы, глаза и форму подбородка. То, как она улыбается, и то, какой у нее взгляд. Но главное доказательство заключается в том, что, похоже, Маккей не был способен зачать ребенка.

– С чего ты взял?

– Маккей спал с женщинами с двенадцатилетнего возраста, но ни одна из них никогда не беременела от него. Похоже, что в тот период, когда из мальчика он превращался в мужчину, какая-то заразная болезнь убила его семя, поэтому он не может иметь детей.

– Теперь понятно, почему он так настойчиво пытался объявить Мегги своей дочерью. И почему хотел заставить Аннору выйти замуж за Эгана.

Торманд кивнул:

– Потому что ему нужен был наследник поместья, которым он завладел обманом.

– Наверняка такому человеку, как Маккей, было унизительно сознавать, что он не может стать отцом. Как тебе удалось об этом узнать?

– Мне рассказала одна любовница Маккея. Как-то Маккей неожиданно поделился с ней, что они так давно вместе, что люди уже начали судачить о том, почему у них нет детей. И он не может больше молча сносить такие разговоры. И Доннел заставил эту женщину целый месяц тайком встречаться с Эганом, пока она не забеременела от него, и все решили, что это ребенок Маккея. Он под страхом смерти запретил ей когда-либо упоминать имя Эгана и велел объявить всем, что станет отцом.

– Что же стало с этим ребенком?

– Эта девочка живет в деревне, в одной бездетной семье, и новые родители любят ее, как родную.

Джеймс покачал головой:

– Да, похоже, у Маккея много секретов.

– Это верно. И он имел обыкновение заботиться о том, чтобы те люди, которым были известны его секреты, унесли их с собой в могилу.

– Ну ладно! А теперь мне пора переговорить с дамой моего сердца, – сказал Джеймс, поворачивая в сторону спальни Анноры.

– Надеюсь, что сегодня за ужином мы поднимем тост за твою предстоящую свадьбу.

Джеймсу и самому этого хотелось, но он нервничал, потому что не был уверен в том, что у него все получится, как надо. Джеймс не сомневался, что Аннора хотела его с такой же страстью, с какой он сам хотел ее. Однако он не был до конца уверен в том, что ее чувства к нему глубоки настолько, чтобы стать прочным фундаментом брака. Джеймсу хотелось, чтобы Аннора его любила по-настоящему. Ведь у него за плечами уже был опыт неудачной женитьбы, поэтому если Джеймс когда-нибудь женится во второй раз, он должен знать точно, что с женщиной, с которой он собирается делить постель, он близок не только физически, но и сердцем, и душой.

Аннора вздохнула и села на кровать. Прекрасно понимая, что ей нужно покинуть Данкрейг, она каждый раз находила все новые и новые причины для того, чтобы задержаться здесь еще ненадолго. Но похоже, у нее в запасе больше не осталось отговорок. Джеймс поправился, в Данкрейге все в порядке, а Мегги пребывала на седьмом небе от счастья оттого, что Джеймс оказался ее отцом, Аннора понимала, что чем дольше она откладывает свой отъезд, тем тяжелее для нее будет пережить боль расставания с Джеймсом и малышкой Мегги.

Возможно, ей даже придется оставить Мунго. Когда она подумала об этом, слезы стали застилать ей глаза. Она гладила кота и с горечью думала о том, что ее родственники наверняка будут считать, что держать животное в доме – глупая затея.

– Я глупая, бестолковая женщина, – пробормотала она вслух.

Мунго тихо мяукнул и стал тереться о ее руку. Аннора начала чесать Мунго за ушком.

– Мунго, я люблю Джеймса, люблю всем сердцем.