– Теперь ты у себя дома, детка. Никогда не забывай об этом.

Аннора поняла, что именно поэтому она испытывает такую ни с чем не сравнимую радость. Наконец-то она обрела свой дом.

Эпилог

Год спустя

– Ну как? Еще не все?

Джеймс посмотрел на дочь и улыбнулся ей, несмотря на то что его по-прежнему переполнял страх за Аннору и за ребенка, которого она вот-вот произведет на свет. Мегги стояла, подбоченившись, и хмуро смотрела на Джеймса. Похоже, она думала, что Аннора удалится в свою спальню с несколькими женщинами и вскоре после этого их с отцом пригласят войти, чтобы взглянуть на новорожденного братика или сестричку. Джеймс знал, что Мегги еще не понимает, как много опасностей сопровождает рождение ребенка, и до поры до времени не собирался открывать девочке на это глаза. Он просто молча молился о том, чтобы Аннора благополучно прошла через все испытания и родила прекрасного, здорового ребенка.

Джеймс вспоминал тот день, когда родилась Мегги, и не мог припомнить, что тогда переживал так же сильно, как сейчас. Мэри постоянно громко кричала, время от времени приговаривая, какое он жестокое чудовище, раз из-за него ей приходится переживать такие муки.

Молчание Анноры, напротив, казалось Джеймсу пугающим. Он уже собирался ринуться вверх по лестнице и потребовать, чтобы ему показали Аннору, но в это время кто-то схватил Джеймса за рукав и отозвал в сторонку. Это был его брат Торманд.

– Что тебе надо? – спросил Джеймс. – Что ты улыбаешься, как идиот.

– Просто у тебя такой вид, что я испугался, что ты того и гляди ворвешься в спальню и до смерти перепугаешь жену, – сказал Торманд.

– Какой у меня вид?

– Как у безумца, который вообразил, что его жену подвергают пыткам, и он должен сейчас же бежать к ней сломя голову и убедиться, что ей не угрожает опасность. Имей в виду, это не поможет, братишка. Так уж повелось испокон веков. И так будет всегда. Бедная детка от этого только больше разволнуется, а ей и без того сейчас нелегко.

Торманд понизил голос, и Джеймс бросил взгляд в сторону Мегги. Она внимательно наблюдала за ним.

– Да, ты прав, – сказал он, подошел к окну и посмотрел в сторону ворот. – Как я мог настолько забыться?

– Неужели Маккей хотел застеклить эти окна цветными стеклами, как в церкви? – спросил Торманд. – Кем этот болван себя мнил?

– Он возомнил себя лэрдом, который, проявив изрядную долю хитрости, при благоприятном стечении обстоятельств мог бы стать королем. – Джеймс вспомнил о витражах, которые привезли в Данкрейг через несколько месяцев после смерти Маккея. – Он провел много лет во Франции, насмотрелся там на излишества знати и хотел воссоздать здесь нечто подобное. Тщеславия ему было не занимать.

Джеймс взглянул на Торманда, у которого было подозрительно невозмутимое выражение лица, и понял, что тот хотел отвлечь не находящего себе места от беспокойства мужа от родовых мук жены. Намерения брата не оставляли у Джеймса никаких сомнений, и больше всего его злило не это, а то, что он на некоторое время попался на эту удочку. Хуже всего было то, что Торманд может снова применить ту же самую уловку и это снова сработает. Положа руку на сердце Джеймсу и самому хотелось немного отвлечься от тревожных мыслей об Анноре.

– По-моему, стоило Маккею оказаться на месте лэрда, как у него помутилось в голове, – сказал Джеймс. – Ну да, он хотел окна с витражами. Их привезли сюда не так давно.