Это был ритм Изиды, – Женственности, Нежности и Страсти, из которых происходит все – наше начало и наши цели, то, кем мы станем… откуда мы пришли, куда идем. Единство разделилось на две части и сотворило Двойственность: Мужское и Женское. Это Великая Жрица, которая говорит:

– Если хочешь узнать, что скрыто за занавесом, если желаешь постичь невидимое… Когда настанет подходящее время, я открою дверь… и ты постигнешь великий закон Сева и Жатвы, ибо все, что ты делаешь…

Сергей напрягся и сосредоточился, стараясь попасть в такт Алениных движений, одновременно ловя обрывки странных мыслей, звучащих в его сознании как бы ниоткуда. Постепенно это ему удалось. Мысль он потерял, а ритм уловил и вошел в него. Он почувствовал теплоту ночи, ее сладкий аромат мяты и папоротника, ее влажную негу, мягкую и душистую, обволакивающую его ласково и медленно, растворяя в себе и подчиняя себе безраздельно. О, Господи, Господи! – только и подумал он, утопая в ее роскошной и нежной глубине…

Ни разу ничего подобного он не испытывал. Никогда. Купальские огни догорали над тихой рекой. Лунный свет падал на прогретую за день листву. Ночные цветы рассыпались по лесу белыми звездами.

– Как странно, – подумал он. – Это ночь любви Бога Солнца и Богини Зари. Да! Только в эту ночь рождается прозрачная и волшебная роса, которая смывает любую хворь с тела и тяжесть с души. Купальская роса – это слезы счастья, пролитые любовниками. Какие они светлые! Какие чистые! Как они сверкают в утренних лучах! Словно упали с заколдованных небес…

Они с Аленой разжали объятия только под утро, когда Заря расплела свои алые косы, и темное небо начало едва заметно светлеть.

Сергей проснулся от того, что солнце пекло немилосердно. Его одежда давно высохла, хотя вид ее оставлял желать лучшего. Он с трудом сообразил, где он и что с ним произошло. Голова гудела, не то от бессонной ночи, не то солнце напекло. Громко трещали сороки, постукивал дятел, пестрые сойки перелетали с ветки на ветку. Алена исчезла. А может быть, все это, – купальская ночь, костры, венки, хороводы, горящее чучело, зазывный смех, непонятный морок, – ему приснились? Он тряхнул головой, начал одеваться.

Несмотря на жару, над рекой и в лесу стоял густой горячий туман. Между деревьями, там, куда падало солнце, он был золотым. Сергей потянулся, глубоко вздохнул. Какая красота – не верится, что все это наяву! Вокруг ни души, деревья стоят тихие в медовом тумане, как в зачарованной дымке… На яркой, сочной зелени сверкает роса. Узкая тропинка, одна единственная, ведет в темноту чащи. Похоже, особого выбора у него нет, – решил Сергей и направился по тропинке вглубь леса.

Вскоре деревья стали реже, а потом и вовсе расступились. Небольшое озеро, неподвижное и сказочное, блестело темным зеркалом, отражая высокие сосны с желтыми стволами и плакучие ивы, купающие в его прозрачной воде свои длинные ветки. Над озером стоял тот же золотой туман, поэтому Сергей не сразу увидел девушку, совершенно обнаженную. Она сидела на большом плоском камне и смотрела в воду. Длинные русые волосы спускались по спине. Что-то сверкнуло, и Сергею показалось, что серебристо-чешуйчатый хвост изогнулся и скользнул по камню. Он протер глаза… Русалка оказалась обладательницей двух самых обычных женских ног, которые осторожно ступали по дну озера. Девушка неслышно поплыла, разгребая руками листья лилий, среди которых тихо покачивались на воде белые чашечки цветов.