Прибывшие поднялись в свои комнаты, чтобы освежиться, после чего вышли на террасу, где Вейр подал им лучший ужин, какой могли обеспечить кладовые замка, и компания еще долго сидела за столом после того, как померкли последние отсветы заката и наступила ночь.

Тристано поведал присутствующим о зеленой жемчужине и ее зловредном влиянии: «До сих пор не понимаю, чем объясняются чары этой штуковины! На вид она отличается от обычной крупной жемчужины только оттенком блеска, зеленым, как морская вода. Шимрод, тебе что-нибудь известно по этому поводу?»

«Вынужден признаться, что в обширной сфере волшебства остается гораздо больше необъяснимого, чем хотелось бы. Для меня зеленая жемчужина — полная загадка».

«Наверное, это мозговая опухоль демона, — размышляла Глинет. — Или, может быть, яйцо гоблина».

«Глаз василиска!» — предположил Друн.

«Из всей этой истории можно извлечь урок, исключительно полезный подрастающим молодым людям, таким, как Друн, — задумчиво произнесла Глинет. — Никогда на воруй и не отнимай у других ценности, особенно если они зеленого цвета!»

«Превосходная рекомендация! — поддержал Тристано. — В таких случаях честность — лучшая стратегия».

«Я полон стыда и раскаяния, — опустил голову Друн. — Обещаю немедленно покончить с воровством и грабежами».

«Ну, разве что тебе представится возможность украсть какую-нибудь красивую безделушку для меня», — снизошла Глинет. Сегодня — возможно, уступив настояниям леди Флоры — она надела белое платье, а волосы украсила серебряным венком с белыми эмалевыми ромашками; все это вместе производило неотразимый эффект, явно не прошедший мимо внимания Тристано.

«В любом случае, мое поведение можно назвать только образцовым, — скромно заметил Тристано. — Я позаимствовал жемчужину исключительно в интересах окружающих, дабы оградить их от ее разрушительного воздействия, и добровольно уступил ее неимущему, лишенному преимуществ благородного происхождения».

«Насколько я понимаю, ты имеешь в виду пса, — отозвался Друн, — так как происхождение разбойника-брадобрея нам неизвестно».

«Ты обошелся с собакой поистине бессердечно! — сурово сказала Глинет. — Нужно было привезти жемчужину сюда и предложить ее Шимроду».

«Тем же способом? — возмутился Шимрод. — Я предпочитаю сардельки без жемчуга».

«Только представьте себе! — воскликнул Эйлас. — Бедняга Шимрод умчался бы галопом на четвереньках, с пеной у рта, кусая за задницу каждого встречного!»

«Шимрод мог бы надлежащим образом распорядиться магической драгоценностью, каков бы ни был характер ее влияния, — с достоинством возразила Глинет. — Несчастная собака не понимала, что с ней сделали».

«Теперь я осознаю свою ошибку, — горестно признал Тристано.

— Когда рыжий пес с рычанием и лаем хватал зубами за ноги мою лошадь, должен признаться, я не испытывал к нему никакого сочувствия. Поэтому, выйдя из таверны, я руководствовался сиюминутными побуждениями, хотя почти сразу же проникся сожалением по поводу своего поступка, а впоследствии, когда наблюдал за кончиной несчастного животного, даже проникся испугом, близким к отчаянию».

«Как это понимать? — недоуменно взглянула на него Глинет. — Ты раскаялся в своей жестокости?»

«Не совсем так. Не следует забывать, что я частично возместил собаке риск, накормив ее сарделькой».