Хоукрил пожал плечами. Краеру снова удалось убедить его.

— Ну что ж, если так… — протянул он.

— Да, нас вполне могут прикончить, — прошипел ему в ухо квартирмейстер, — но уж лучше погибнуть по-мужски, в бою, вместо того чтобы сидеть с голодным брюхом и дрожать от холода долгими зимними ночами, ожидая, что волки вот-вот разорвут нас. Правда?

Вода снова плеснула Хоукрилу в лицо и смыла воспоминания о нежном, жирном мясе ягненка. Если бы можно было продолжать разговаривать, то, конечно, квартирмейстер, плывущий рядом, с легкостью обосновал бы абсолютную необходимость этой кражи — кражи бабьего платья! Гнусь, поганая гнусь, разрази ее гром!

Но они находились уже совсем близко от мрачных каменных стен, и лучше было хранить молчание. Ледяной ветер, поднимающий рябь на воде, вполне мог бы донести любой звук до ушей охраняющего замок волшебника. Томящийся от скуки маг обмочился бы от радости, предчувствуя кровавую расправу над парой дерзких преступников, которые осмелились посягнуть на неприкосновенность острова, где располагался замок Серебряного Древа.

Почему, ну почему он позволил Длиннопалому уговорить его на эту безумную затею? Они решили забраться в замок, украсть платье и еще что-нибудь достаточно дорогое с виду — лишь бы небольшое и легкое, да не явно волшебное — и улепетывать, не жадничая.

Замок Серебряного Древа занимал весь остров на Серебряной реке. По крайней мере, стены возвышались прямо над водой. И сейчас каменная твердыня грозно вздымалась к черному небу как раз перед ними, словно воздетая черная рука в латной рукавице, готовая опуститься и сокрушить все, что попадет под нее.

Вся страна знала о том, что на нижней оконечности острова, возле большого парка, или, скорее, даже рощи, находился дворец, где и обитала госпожа Эмбра Серебряное Древо, прекрасноликая Владычица Самоцветов, которую давно уже никто не видел. А лодочные причалы и настоящий замок Серебряного Древа располагались на противоположном конце. Почти отвесные, усеянные многочисленными бойницами стены — такие окружали обитель каждого властолюбивого барона — вырастали из скалистых корней острова подобно огромному щиту, преграждающему путь незваным гостям. Например, двоим отчаянным преступникам из разгромленной армии Эзендора, барона Черных Земель.

Значки с изображением золотого грифона, которые они с такой гордостью носили, теперь могли сулить им только смертный приговор… а прославленному своей жестокостью человеку, находившемуся где-то на этом погруженном во мрак ночи острове, достаточно было одержать лишь несколько побед с помощью подвластных ему баронов Бростоса, Маерлина и Орнентара, чтобы получить королевский трон, тот самый трон, до которого лишь немного не дотянулся барон Черных Земель. Этот человек на острове и был самой большой и опасной из всех змей, которые когда-либо встречались в водах Серебряной реки и на ее берегах.

По реке снова пробежала легкая рябь, и плеск воды приглушил гневный возглас, все-таки вырвавшийся у Хоукрила.

Командование взял на себя Краер. Они вошли в воду не раньше и не позже, чем полностью сгустилась ночная тьма и над рекой поднялся туман, обещавший надежно укрыть пловцов от глаз наблюдателей на мрачной крепостной стене. Единственная возможность достичь острова, не выбившись из сил, состояла в том, чтобы плыть по течению — сначала добраться до причалов, а потом позволить реке нести их вдоль укрепленной береговой линии туда, где прямо из воды поднимался скалистый утес — единственная зацепка на всем протяжении неприступных стен замка. Там тоже когда-то был причал, но его разрушили по приказу Фаерода Серебряное Древо, охранявшего свою дочь от незваных гостей.