Я не хотел бы, чтобы это сочли наглостью (так наверняка и будет, и вы знаете почему. — Примеч. авт.), но я думаю, что стоило бы упомянуть и других писателей научной фантастики. К примеру, один кратер мог бы получить имя Эдгара Аллана По, а другой — Герберта Джорджа Уэллса.

Кроме того, я считаю, что один из кратеров должен быть назван в честь ныне покойного великого писателя в области научной фантастики Вилли Ли, который больше, чем кто-либо другой, сделал для того, чтобы человечество начало думать о ракетах. Этот писатель скончался за три недели до высадки на Луну, чего он ждал всю жизнь. Наверняка какой-нибудь кратер ждет, чтобы его назвали именем Вилли Ли (когда я уже написал книгу, именно так и случилось).

Но сейчас, с позволения уважаемого читателя, я вернусь к теме, которой начал свое повествование.

4 августа 1969 года, через две недели после высадки на Луне и четыре года назад, мой отец скончался — без длительных и тяжелых мучений, сохраняя до последних дней активность, как физическую, так и умственную. В память о нем я хотел бы рассказать еще одну историю.

Мой отец всегда считал, что если я стану известен во всем мире, то всего лишь получу то, чего он от меня ожидает, и потому всегда относился к моим успехам спокойно. Я полагаю, он опасался, что выражение его восторга меня испортит. (Однако мне говорили, что, когда я не видел, он часто хвалил меня.)

Только однажды он отступил от своего правила. Он был уверен, что я знаю о науке все, но, когда я решил написать книгу о древней истории, он позвал меня и (глядя в сторону, словно не желая, чтобы я видел его в минуту душевного волнения) спросил:

— Скажи мне, Айзек, как ты смог узнать все эти вещи?

Я ответил:

— Узнал их от тебя, папа.

Он подумал, что я шучу, и мне пришлось объяснить ему, что я думаю, как это сейчас я объясню вам.

Мой отец приехал в Америку без какого-либо образования в общепринятом смысле этого слова (хотя он очень хорошо изучил Талмуд). Он часто помогал с домашними заданиями и привил мне (и моему брату) любовь к учебе и получению удовольствия от разъяснений трудных вещей, причем он привил их столь твердо, что мы уже никогда не потеряем эти способности. Все остальное пришло само собой, без особых усилий с моей стороны.

Эта любовь к учению и разъяснениям, как оказалось, принесла мне существенный материальный успех; но если и не брать в расчет эту сторону, я получил во много раз больше того, что не измеряется в деньгах или каких-либо других материальных ценностях.

Спасибо тебе, папа.

Глава 4

Миры в беспорядке

В моей книге, посвященной Библии (Asimov’s Guide to the Bible; Volume One, The Old Testament (Doubleday, 1968). — Примеч. авт.), я имел возможность коснуться описанных в Исходе бедствий, обрушившихся на Египет во времена Моисея. В этой книге я писал:

«Хотя эти бедствия, если бы они были такими же, как описано в Библии, должны были отразиться в записях современников или исторических сводах более позднего времени, за исключением Библии о них не говорит ни один источник. В 1950 году Иммануил Великовский в своей книге „Миры сталкиваются“ попытался обосновать бедствия и некоторые другие описанные в Библии события предположением, что Венера в тот период подошла к Земле на опасное расстояние и планеты были близки к столкновению. Какое-то время эта книга была сенсацией у небольшой аудитории читателей, но у астрономов эта версия вызвала самые разные реакции — от удивления до гнева, — и теорию Великовского серьезно не воспринял ни один ученый, даже изучающий Библию».

Вот все, что я написал, и мне казалось, что я говорил вежливо и без излишних эмоций. Тем не менее мои слова вызвали недовольство, и я получил множество писем от приверженцев теории Великовского, в которых содержались попытки отвергнуть мое невинное заявление, причем с большой горячностью.