– Док, а куда я денусь? – обернулся я к нему, продолжая обнимать уже начавшую вырываться Бониту. – Есть другие опции?

Тот лишь развел руками. А на нет и суда нет. Да мне все равно, если честно, кто бы ни был. До сорока одного года дожил, а все в холостяках и без детей. По мне так уже критический срок, позднее и нельзя. Вот так прикинуть если, что водишь ты ребенка в школу. У всех отцы как отцы, а у твоего – старый пердун. Он, понимаешь, жил для себя, а на старости лет сообразил, что детей хочет.

– Ты счастлив? – требовательно спросила Мария Пилар все же вырвавшись.

– Нет, ты вслух скажи!

– Счастлив!

– Сезон дождей у нас всегда изобилие беременностей дает, – сказал, улыбнувшись, доктор. Теперь у меня наплыв пациентов.

На улице скрипнули тормоза, умолк тарахтевший мотор. Дверь распахнулась и в приемную вошла смутно знакомая женщина с большим животом. Эта уже точно пол своего младенца определила, судя по габаритам. И не сезон дождей причиной был. Да, она, кажется, в таунхолле работает, секретарем, я ее там видел.

Мы попрощались с доктором, заводившим следующую пациентку в кабинет, и вышли на улицу.

– Ну, вот так, – сказала Мария Пилар, обернувшись ко мне. – Теперь все атрибуты семьи налицо. Прощайся со своей свободой окончательно.

– Ага, свободы у меня с тобой прямо жуть сколько, – вздохнул я.

– На мой взгляд, так слишком много. Но это мы исправим.

– Мы?

– Когда ребенок родится. – будем уже "мы". И сразу следующего, чтобы уже решительный численный перевес на нашей стороне был.

Я ничего не ответил, лишь развел руками и распахнул перед ней пассажирскую дверцу "илтиса" – немецкого военного внедорожника, маленького и невзрачного, который при этом отличался редкой проходимостью и не поражающим воображение аппетитом к солярке.

Кстати, можно уже. Пожалуй, и тент снимать, дожди закончились. К такому выводу я пришел, усевшись за руль и обнаружив, что воздух под тентом успел раскалиться. Хорошо было бы окна открытыми оставить, но не открываются здесь они, надо всю верхнюю половинку двери снимать. Чем дома и займусь, пожалуй.

Небольшой дизелек рыкнул под плоским ребристым капотом вездехода, машина неторопливо тронулась с места, хрустнул под покрышками гравий.

– Давай к Уилсону заедем, хочу мяса купить, – сказала Бонита. – Стейки пожарим.

– Не вопрос.

Чак Уилсон – это мясник местный. У него и самого ферма есть, и скупает он мясо у других. Выбор у него хороший, а кроме того, можно купить еще много чего полезного. Супермаркетов здесь нет, не доросли мы до них, так что вот так продукты и покупаем: что прямо с ферм берем, что у мясника, что у пекаря, что молочник привезет. Зато свежее все, как вспомнишь после этой еду ту, что "из прошлой жизни", так даже плеваться хочется.

На первом же перекрестке свернул направо, помахав рукой шедшему навстречу "Сыну Сэма" – подростку, сыну моего приятеля, а заодно и конкурента, владельца второго в этом городе оружейного магазина. Тот тоже махнул рукой и перебежал дорогу за нашей машиной.

Дорога вела нас между рядами выстроившихся вдоль улицы щитовых домов, выстроенных в типично американском стиле "вестерн" и по типично американской технологии, то есть дешево и быстро, зато не экономя метраж. Первые этажи были заняты магазинчиками, кафешками, отделениями банков, парикмахерскими – мы как раз были в "деловом центре" городка Аламо. Мелькнули здания управления шерифа с выстроившимися возле него черно-белыми внедорожниками, и местного пожарного департамента, стоянка у которого была пуста, затем проехали двухэтажное здание таун-холла с развевающимся над фасадом флагом с одинокой звездой.