— Мне показалось, кто-то сказал моему первенцу о брате? — раздался голос Манипу за спиной Мануки. Вздрогнув, она повернула к нему голову и взглянула на мужа с преданной улыбкой.

— Танец уже закончился? — спросила она.

— Да. Войдя в дом, я услышал, что моя жена говорит с сыном о каком-то другом ребенке? — промолвил Манипу.

— Я не хотела говорить тебе об этом некоторое время, — сказала Манука смеясь, поскольку они занимались любовью каждую ночь после того, как она немного поправилась после рождения сына. — Мой муж, ты рад?

Манипу сел рядом с ней и осторожно дотронулся до щеки своего сына.

— Может быть, это будет вовсе не сын, а дочь, — сказал он.

Улыбка исчезла с лица Мануки.

— Это огорчит тебя? — мягко спросила она.

Манипу пожал плечами.

— У нас достаточно времени для того, чтобы родить много сыновей, — хрипловато сказал он. Было бы лучше, если бы у нас сейчас родилась девочка. Она была бы такой же прекрасной, как и ты.

— Ты действительно хочешь этого? — робко переспросила Манука, дотрагиваясь до своей обнаженной груди, которую сосал сын.

— Да, я очень бы этого хотел, — сказал Манипу, смеясь и целуя жену в губы.

Сердце Мануки затрепетало от счастья…

* * *

А в одной маленькой уютной ферме, которая находилась на расстоянии семи дней пути к северу от деревни Манипу, семья из двух человек садилась ужинать. Красивая лампа с цветным абажуром освещала круглый стол, на котором стояла нехитрая, но вкусная и здоровая пища: жареные болотные куропатки с тушеными овощами и мусс из лесных ягод, которые хозяйка предусмотрительно посушила летом.

Хозяин, красивый молодой человек с рыжими волосами, произнес краткую молитву и сел за стол. Его жена, улыбаясь, начала хлопотать возле мужа: положила ему в тарелку тушку куропатки и овощи, полила еду вкусным мясным соусом. Ей, правда, мешал огромный живот, свидетельствующий о том, что женщина не сегодня-завтра родит первенца. Несмотря на изменившуюся фигуру, Олава оставалась все той же удивительной красавицей, при виде которой нервничают женщины и неровно дышат мужчины. К счастью, на их ферме красота туземки только радовала сердце ее мужа Патрика, и никого не искушала.

Наливая мужу напиток из большого керамического кувшина в кружку, Олава неожиданно схватилась за живот и, поставив кувшин на стол, отошла в сторону. Патрик немедленно вскочил и подошел к жене:

— Что, милая, уже началось?!

— Думаю, да, — с улыбкой ответила Олава, забавляясь волнением мужа. — Не беспокойся так, я знаю, что нужно делать.

— Чем я могу помочь? — нежно спросил Патрик, обнимая свою, любимую жену.

— Поставь большой чан с водой на огонь и возвращайся к столу ужинать, — попросила Олава. — Я буду переживать, если ты останешься голодным. Ребенок не родится раньше, если ты будешь суетиться.

Патрик быстро сбегал за водой, поставил чан на огонь и сел за стол, торопливо глотая еду и не сводя глаз с Олавы. Она в перерывах между схватками спокойно собирала все нужное для родов и малыша. Казалось, она занималась этим много раз и поэтому хорошо зала, что произойдет. Постепенно уверенность жены передалась и Патрику.

Олава взяла суровое небеленое полотно, отрезала кусок размером с небольшое одеяло и застелила им теплую мягкую шкуру, которая лежала у очага.