|
И, кстати, не зря гнал: доехал до предгорий, а компас Гротаха тычет в горы. И вроде никакого альпинизма, до момента когда стала видна долина, с всякой травой, домиками, рощами и даже городком. Вот только от меня эту долину отделял каньон, в три десятка метров шириной, глубиной… до фига. Там речушка какая-то бурлила, а мне лень было даже плевать. В итоге пришлось нам с Потапом пыжится и перетаскивать меня и аркубулюса через навь. И, кстати, духовная активность в этом месте уже не просто была — зашкаливала. Всякие духи кишмя кишели, от меня шарахались, но их было побольше, чем в самых буйных джунглях Пряного. И в таких раскладах я понимаю, откуда тут, фактически в горах, такое буйное аграрство. Площадь долинки-то маленькая, вроде как то количество домов (ну и следовательно — жителей), что видно — хрен прокормит. Но экстраполируешь безнавье пустыни на буйство духов тут — и всё становится понятно.
Правда, вышел из нави злобный, усталый и… чуть не занялся нанесений массовой справедливости. Мне и так всё не нравится, а тут в меня десяток местных с мрачными рожами из ружей целяться! — Рекомендую убрать ружья, — с трудом держа себя в руках, в небо сообщил я. — А то ведь озверею. — Это не дру, — прошамкала самая возрастная старушенция из целящихся. Ну, не в последнюю очередь я с ходу не озверел потому, что целились в меня, в основном, старики и дети, на фоне которых пара мужчин смотрелись бледно. — Кто ты? — продолжила старуха, немного отведя ствол, как и прочие, но наготове держали. — Вид… Епископ я, Михайло Потапыч. И могла бы представиться! — Раме я, епископ. Потьяпьич, говоришь? — прищурилась она, делая жест, от которого остальные опустили ружья. — Потапыч говорю, а не как ты прошамкала, — буркнул я. — Ущь кхакь смогля, — с ухмылкой, явно намеренно шепелявя и запинаясь, выдала бабка. — Ещё скажи, что меня ждут. — Да. Староста получил весть, что будешь. И ты поможешь. — Если заплатят, — уточнил я, хотя чёрт знает, что с местных взять, но бесплатно пусть работает Гротах, он божественный. В общем, провели меня к избе, в которой водился такой персонаж, как староста Онкис. Кстати — жрец, и кстати — Аллло. — Пришёл, епископ Потапыч, — приветствовал он меня. — Это хорошо. Это — плата, — положил он на стол мешочек, явно приготовленный. — Я назначаю плату сам, если берусь за работу. — Тебя ведут боги… — Говори, что за работа, или ухожу, — посмотрел я на блаженного. Хотя, в чём-то — да. Но «быть» и «бесплатно вкалывать» — две большие разницы. И слова Гротаха «работа видома». А уж кто-кто, а бог ремесла не находит формулу «труд должен быть оплачен» глупостью. — К нам идёт эксангус, епископ. Он сожрал деревню неподалёку, а наши воины и охотники не справились. — Замечательно, — ликовал и радовался я так, что было бы рядом молоко — точно бы скисло. — Впрочем, работа видома у Пита только такой и могла быть, — скорее себе пробормотал я. — Что за плата? — Изумруды, — гордо заявил староста. Ну я сунул нос в мешочек… И да, несмотря на то, что воевать придётся НЕХа, да ещё отожравшегося, плата очень неплоха. Сколько стоят драгоценности в Земле Обетованной, я просто не в курсе, но на Зиманде я за эти крупные и чистой воды камни смогу выручить не меньше пятнадцати тысяч золотых, а то и побольше. И плата, в общем-то, оправданная: отожравшийся эксангус — это сумрак. Я в общем-то даже не уверен… «Не трясись», — покровительственно сообщил Потап. — «Если не выйдет вытащить в навь — просто убежим. |
