На широкой палубе, теснясь и наползая друг на друга, высились самые настоящие дома: неказистые, построенные из самого разнообразного материала – от бетонных плит и разношерстных кирпичей до кусков дряхлой фанеры. Здания лезли вверх на два, три и больше этажей, опасно кренясь и грозя обрушиться за борт с высоты десятка метров. Архитектору этого великолепия стоило бы хорошенько пролечиться в психиатрической клинике – настолько безумно все выглядело.

Пленников повели по некоему подобию улицы. Здесь были улицы – сравнительно широкие, что шли вдоль бортов, и узенькие «авеню» с проулками и тупиками, через которые едва мог протиснуться человек. На «улицах» царило оживление: здесь было полно не только пешеходов, но и повозок, – как на пешей человеческой тяге, так и со скрипучим велосипедным приводом. Особенно поражала канатная дорога, протянувшаяся через всю палубу. Высоко над головой на неказистых воздушных «тротуарах» располагались подобия станций, возле которых утлые вагончики застывали, выбрасывая и принимая пассажиров.

Жизнь здесь просто кипела. Центральный «проспект» был самым широким и протянулся от самого носа к кормовой надстройке. Видимо, в силу каких-то ассоциаций надстройка сразу же показалась Лео настоящим дворцом, вознесшимся над хижинами бедняков. Тем более что у «дворца» была неплохая охрана: высоко над головой на железном мостике стояли вооруженные люди. Один из них, с биноклем у глаз, оглядывал горизонт. Другие взирали на толпу под ногами с отрешенным видом небожителей.

Видимо, надстройка и называлась у местных «ратушей». Пленников подвели к ее основанию. Теперь уже Лео почувствовал себя в зверинце. Местное население рассматривало их с любопытством, как экзотических животных.

– Это какое-то безумие, – оглядываясь, произнес Тесей. – Что за чертовщина здесь творится?

– Все на этой планете – сумасшедшие, – тихо сказал Ясон. Он ослаб еще больше: сказывалась потеря крови и чужеродная инфекция. Если бы не «умная» ткань полетного сьюта, что противодействовала заражению и критической потере крови, пилот давно бы погиб. Но и сейчас он нуждался в срочной медицинской помощи.

Их протолкнули в широкий корабельный люк с запыленным иллюминатором. Поднявшись на несколько уровней по путаным железным трапам, вышли в просторное светлое помещение, застекленное с одной стороны. Помещение резко контрастировало со всем встреченным до этого на Земле. Здесь все блистало чистотой и порядком. Многочисленные приборы, рычаги и поверхности были начищены до блеска, как перед адмиральским смотром. Заметив небольшой, архаичного вида штурвал, Лео понял: их привели на капитанский мостик. Когда-то отсюда управляли этой плавучей громадой. Теперь мостик больше напоминал зал приемов, правда, изрядно обветшалый. Всюду были выцветшие ковры, ветхая мебель, канделябры с оплывшими свечами, какие-то темные картины в рамах и книги, множество книг, – на полках вдоль стен, сложенных штабелями, лежащих на столе. Лео забыл, когда в последний раз видел бумажную книгу: на Селене они стали редкостью, уступив место легким и дешевым электронным носителям. Сейчас же дико захотелось взять в руку настоящий бумажный том, полистать страницы, ощутить настоящую вещь, живой, не требующий батареек носитель информации.

Полюбоваться экзотической обстановкой не дали. Сопровождающие вытолкнули пришельцев в центр помещения, застыв вокруг с оружием наизготовку.

Только теперь Лео заметил хозяев. В глубоких креслах сидели трое довольно пожилых мужчин, видимо, тех самых старейшин. Двое были незнакомы и поглядывали на пришельцев равнодушно, не отрываясь от своих занятий. Один, в массивных очках, съехавших на нос, был покружен в чтение толстой книги в потрепанной обложке. Время от времени, не поднимая взгляда, он нашаривал рукой стакан в потемневшем подстаканнике и отхлебывал из него бурую жидкость.