Девчонка попробовала было заступиться за братьев, но мать тут же шикнула, опасливо косясь на Тая. Даже подбежала ближе, глянула внимательно. А он и не слышал, что там девчонка брякнула.

Так вот, они-то Тая и углядели, Мирпа ее с дружком со своим. Валялся утопленник прямехонько возле лодки. В воде. Они уж хотели дальше в речку спихнуть. Ну, на что нам утопленник-то? Знак плохой от богов. А утопленник возьми да руку и закинь, а в руке кинжал здоровенный, он его в лодку и всадил со всей мочи, вцепился и снова затих. Как неживой.

Тут уж они, понятное дело, спихивать его не стали, богов гневить, потащили в дом. Боги такого не прощают. Тут Лифи разохалась, расписывая, уж как она избоялась вся. Утопленник-то — из воинов адья, ясное дело. Да человек небедный. Ну, как что приключилось бы! Вдруг бы не выдюжил! А вдруг его бы тут нашли, у Мирпы в доме, с проткнутой грудью да кровавой пеной на губах! Пристукнули бы и Мирпу злосчастного, и ее, и девочку их, разбираться б не стали. Рассказывай потом, как из реки вылавливали! А Мард, хоть и непутевый, молодцом оказался, тоже ни словечка не уронил.

Тай начинал хоть что-то соображать. Он все еще в Шайтьяре, но близко к Дэльгару, очень близко, не так далеко от Широкой Ущелины, которую и охраняет крепость Самок. Не понял только, кто бы пристукнул его невольных спасителей. Воины адья? Кто бы стал искать айэта, свалившегося в реку, даже знатного? Или рыбаки узнали его? Точно ведь карманы обшарили. Да и на клинке — знак Кальги, хоть его здесь вряд ли кто узнает. Кто тогда? Сюда наверняка забредают мятежники… Или Лифи его попросту заговаривает, пока дэльгарцы уже мчатся сюда во весь опор?

Вскоре явился и Мирпа, привел с собой какого-то старичка, древнего, как камни Чатубы. Или нет, еще древнее, как камни Линсэрэя — столицы линсов. Еле шел. Опустился с трудом рядом с Таем. Пощупал там-сям, причиняя неимоверную боль, пошамкал беззубым ртом, покачался, закрыв глаза. Ну, прямо как Старшая Хранительница вельдов, когда со своими духами разговаривает. Достал из котомки какой-то вонючий горшок, от запаха которого у Тая просто все внутри перевернуло. Несмотря на неуклюжие попытки раненого уклониться, старик вместе с Лифи раздели его, обмазали грудь и ногу чем-то липким, дурно пахнущим. Где же сейчас Ак Ми Э со своими отварами, чистым светлым полотном, холодящим кожу, и теплыми, заботливыми пальчиками? Его перевернули, как мешок, и Тай застонал. Вымазали заодно и спину. Насквозь прошло.

Старик что-то забормотал по-своему. Тай прислушался сквозь дурноту. Не по-дэльгарски. Он хоть чуть-чуть, да знает. Совсем другие слова. А от адья — еще дальше.

— Слышишь? Говорит, что счастливый ты от рождения. Своими богами, верно, меченный, — трогал Мирпа Тая, озверевшего от этих издевательств, за плечо. — Говорит, не думал, что живой будешь. Теперь будешь, уж точно. Сильный ты. Вычухаешься, стало быть. Слышь? Али захирел совсем? Слышишь? — Тай устало опустил веки. — А раз уж он говорит, то разумеет. Это ж такой умелец! Ему лет уж! Ух! А людей на ноги подымал! Не перечесть! А про тебя раньше говорил: не верю, что оклемается, дескать. Дивится теперь не хуже нашего!

«И на том спасибо», — Тай в раздражении ждал, когда этот умелец уберется.

Каково ж было его возмущение, когда старик наконец испарился, но оставил ценный горшок с вонючим липким варевом, приказав смазывать каждый день поутру раны Тая. Чтобы чего нехорошего не приключилось, с восторгом повторял за ним Мирпа. Вот кабы не это снадобье… Таю пришлось покориться. В местной округе старик, по всей видимости, был самым известным знахарем. Где тут лекаря возьмешь?

Каждый день худенькая девчонка по имени Лели натирала его этой гадостью.