– Потому ты стал отращивать волосы? – подозрительно спросила Мафь.

Мануэль сказал:

– Да.

– Мальчик мой, нарушение правил может тебе дорого обойтись.

– Тоже рискованная затея, сестричка, однако мы все волей-неволей делаем ставки в этой игре.

– Сейчас ты говоришь чушь…

– Может, и так, но я начинаю подозревать, что и заведомая чушь может принести добрые плоды. Может, я не прав, но проверю свои догадки.

– Интересно, за какой такой дуростью погонишься ты теперь, чтобы только не присматривать за стадом?

– Я – Мануэль, сестра, я должен следовать своим помыслам и своим желаниям, а и то и другое намного выше свиней.

После чего Мануэль поцеловал Мафь и, вновь не попрощавшись с Сускинд, отправился в далекую страну Прованс.

Глава VII

Корона Мудрости

Случилось так, что, когда король Гельмас поехал на охоту в Невет в первое полнолуние после осеннего равноденствия, называемое Луной Охотника, ему повстречался громадный, пышущий здоровьем малый, весьма достойно одетый во все черное, у которого был странно опущен один глаз и который, по-видимому, искал приключений в осеннем лесу. И тут король вспомнил, что ему предсказали.

– Что это я вижу у тебя в кармане завернутое в красный шелк?

– Это перо, король, завернутое в лоскут от лучшей юбки моей сестры.

– Да славится твоя темная магия, мой друг, однако за какую цену ты продашь мне это перо?

– Но перо никому не нужно, король, ибо, как видите, это совершенно обычное перо.

– Ну, ну! – рассмеялся король. – Разве где-нибудь заворачивают обычное перо в красный шелк? Мой друг, не думай обмануть короля Албании Гельмаса, а то не поздоровится. Я точно узнаю в этом сверкающем белом пере перо, которое потеряла в лесу во время линьки Жар-Птица – еще в древности, до того, как мои деды пришли в эту страну. Ибо предсказано, что такой вот молодой кудесник, как ты, принесет глупейшему королю, правящему Этиопами, это перо, которое дарует его владельцу совершеннейшую мудрость. И для тебя было бы богохульством оспаривать пророчество.

– Я не оспариваю вашу глупость, король Гельмас, да не оспариваю и ничьих пророчеств в мире, где нет ничего определенного.

– Однако, по крайней мере, определенно, – заметил король Гельмас, строго нахмурившись, – а именно то, что среди Этиопов все, оспаривающие пророчества, сжигаются на костре.

Мануэль чуть вздрогнул и сказал:

– Оно мне кажется самым обычным пером. Но ваши пророки – без сомнения, вполне заслуженно – больше славятся мудростью, чем я, а смерть на костре достаточно непривлекательна! Поэтому я вспоминаю, что говорил мне один сумасшедший, и, раз вы уверены, что это перо Жар-Птицы, я продам его вам за десять цехинов.

Король Гельмас неодобрительно покачал головой.

– Так вообще не пойдет, эта цена меня не устраивает, поскольку предсказано, что за это перо ты попросишь десять тысяч цехинов.

– Я особо не желаю показаться неверующим теперь, когда стал молодым кудесником. Поэтому вы лучше получите перо за вашу цену, и не будем мешать исполнению пророчеств.

Затем Мануэль поехал на одном коне с королем, не хотевшим выпускать Мануэля из поля зрения, и так они добрались до Брунбелуа и до увитого плющом дворца короля Гельмаса. Они приблизились к двум аркам, расположенным по соседству: меньшая для пеших, а другая для всадников. Над ними в нише находилась конная статуя и большое окно, разукрашенное узорами из сердец и чертополохов.