В то время в Москве «комиссаром» герцога Голштинии и короля Дании и Норвегии состоял не кто иной, как известный Балтазар Мушерон.

Этот голландский купец начал торговлю с Россией еще при жизни Ивана Грозного. Мушерону принадлежали описание пресловутого мыса Табин и наставления для плавания Баренца. Балтазар Мушерон хорошо знал рассказы Дмитрия Герасимова, записанные Иовием. Он не уставал собирать данные о Ледовитом океане, а однажды потребовал от нидерландского правительства постройки голландской крепости на острове Вайгач.

Мушерон трогательно провожал Олеария, когда тот отправлялся в Персию.

Голштинцы просили об открытии торговой дороги на Восток. Русский Север, Персия, Индия, Китай, как мы уже не раз замечали, тесно переплетались между собой в корыстных мечтаниях чужеземцев. Они пытались овладеть плодами русской отваги, опытом наших землепроходцев и мореходов, охотились за чертежами, отписками, статейными списками, наказными памятями и другими бумагами, в которых говорилось об открытиях русского народа.

Не успокоился на старости лет и Яков Пунтусов, он же Делагарди, граф Лекоский, притеснитель новгородцев. В 1646 году, вспоминая былое, он вздыхал о том, что не успел захватить Архангельск, и называл беломорский город главными вратами Московского государства.

К Великому Моголу

Разумеется, все эти старые знатоки «русского вопроса» были прекрасно осведомлены о том, что далеко на Северо-Востоке уже открыты не одни каменные ворота, сторожащие суровые просторы Тихого океана.

Что же касается богатых даров Сибири, то Сибирский и Посольский приказы в те годы, право, неплохо работали. В их действиях можно заметить большую согласованность. Привезенная из Сибири меховая и костяная «государева казна» в Москве долго не залеживалась. В Западную Европу она шла через Архангельск и Вязьму, на восток — через Астрахань, к Алтын-хану, монголам и китайцам — через Тобольск и Сургут.

В Архангельском порту за соболей получали дорогие фряжские вина, «арапские» и угорские золотые. Что же касается стран Востока, то в первой половине XVII века были такие случаи.

Бухарский хан Имам-Кул для своего ханского обихода закупил однажды целый струг северных товаров в Ярославле.

В Шах-караван-сарае в Шемахе русские купцы раскладывали перед покупателями связки отборных соболей.

Бывалый астраханец Анисим Грибов со своим товарищем Савиным-Гороховым ходил с Каспия в Хиву и Бухару. Это было ответом на приезд бухарского посла Казиана в Тобольск, когда тот ударил челом об отпуске в Бухарское царство кречетов и соболей.

В 1645 году в Астрахани, Казани и Москве видели индийского торгового гостя Сутура. Он успешно завершил свои дела и поехал в свою пальмовую отчизну через Кызылбашскую землю.

Наши предки не лыком были шиты: к тому времени они имели понятие об Индостане, ибо кто-то из русских книжников уже успел перевести «Историю Великого Могола».

С Великим Моголом предстояло встретиться русским послам — казанскому купцу Никите Сыроежину и Василию Тушканову.

В 1646 году они отправились к Шах-Джагану.

Удивительно, что в наказе, данном Сыроежину, учитывалась особая любознательность Великого Могола в отношении Сибири. Сыроежину приказывали разъяснить Великому Моголу, что в Сибири построены многочисленные города, заведены пашни великие, а с сибирских людей идет дань куницами, соболями, лисицами, белками. Это ли не прямое подтверждение догадок о единстве исканий наших предков на Севере и Востоке?

Сколько нового для историка откроет сопоставление русских «индейских дел» с делами Сибирского приказа, когда окончательно откроется та истина, что люди на устьях Оби и Енисея мечтали о берегах Ганга!

Вот почему в своей книге я не считаю лишними главы об истории стремительного продвижения русских в сторону Теплого моря или к снеговым венцам Гиндукуша.