Огонь потушили быстро, зевак разогнали еще быстрее. В процессе тушения и обнаружилось, что в машине погибший… Колосов вспомнил, что ему с самого начала бросилось в глаза на этом месте происшествия, целехонький, почти не поврежденный кузов автомобиля. Это была красная «Ауди», как впоследствии выяснилось — 1995 года выпуска. Неповрежденный кузов и.., черный, обугленный салон. Причем обугленный тоже как-то необычно: словно наполовину. Заднее сиденье, например, пострадало гораздо меньше, чем переднее и приборная панель.

Очаг возгорания, как они сразу определили с экспертом, находился на переднем пассажирском сиденье. Сюда кто-то кучей навалил какую-то ветошь, резиновый коврик для ног, еще какое-то барахло, видимо, взятое из багажника. А также несколько веток. Вот это странное и на первый взгляд какое-то диковатое кострище и подожгли, воспользовавшись спичками (две обгорелые спички были обнаружены в траве и приобщены в качестве вещдока к делу) и скрученным из глянцевого эротического журнала самодельным факелом, обрывки которого тоже были обнаружены рядом с машиной у правого заднего колеса.

— В дыму, наверное, бедняга, задохнулся, — один из пожарных поделился своими соображениями с напарником. — Заложил за ворот, ну и выскочить не смог. Ну и сволочь же тут орудовала! Надо же, живьем человека в машине спалить!

Живьем… Это словечко тоже было из разряда гиблых. И подобных словечек Колосов терпеть не мог.

Оно не несло в себе никакой полезной информации, одни лишь эмоции.

— Два пулевых ранения в голову, Никита Михайлович. Я предварительный визуальный осмотр провел. Кое-что есть интересное. Начнем? Или следователя будете ждать?

Голос судмедэксперта Грачкина. Настоящее имя его Евгений Евгеньевич, но иначе как «Женечка и Катюша» его в экспертно-криминалистическом управлении не зовут. Грачкин — толстый коротыш, у которого в жизни помимо любимой профессии есть еще две роковые страсти — молодая жена, которую он обожает и дико ревнует, и ранняя лысина, которую он ненавидит до судорог и от которой пытается отделаться с помощью современных средств для ращения волос.

Прозвище «Женечка и Катюша» дано ему за неповторимую манеру общаться с женой по телефону. Ей, как всем известно, Грачкин звонит через каждые два часа, где бы он ни находился, даже на ЧП в чистом поле, пользуясь мобильным телефоном вышестоящего начальства. И беседа его всегда звучит примерно так: «Когда приеду? Скоро. Ну, я же сказал! Женечка сказал Катюше — скоро. И к маме твоей в воскресенье съездим. Почему это я забыл? Я помню. Женечка и Катюша куда поедут в воскресенье? На блины к тещ.., я хотел сказать — к мамочке!»

Нынешний деловой и лаконичный тон Грачкина был непривычен уху. Колосову все казалось, что он вот-вот услышит: «Женечка и Катюша говорят: два пулевых тут у нас, ну, короче, две дырки в черепе».

— А почему прокуратура до сих пор не приехала? — спросил он эксперта.

— Ждем-с.

— Тогда давай пока без них.

— Пиджак сними, Никита Михалыч. Изгваздаешься. А красивый костюмчик. Стильный.

Колосов потянул пиджак с плеч. В этом костюме, да еще при галстуке он чувствовал себя как конь в новой сбруе. В костюмах, как, впрочем, и в форме, начальника отдела убийств в областном главке видели редко. Больше в джинсах и кожанке, более пригодной для черной оперативной работы.

Мертвец в полусгоревшей красной «Ауди» был своим видом схож… С чем? Прежде Никите казалось: смерть, это самое трагичное из всех трагических происшествий, должна, нет, просто обязана быть и жуткой, и отталкивающей, но при всем том обязательно пристойной. Потому что чувства жалости и сострадания, а главное, уважения и страха к смерти моментально улетучиваются, если она, как, например, сейчас, выглядит крайне непристойно.