– Твоей бы матери да книжки писать, а она придумывает о себе невесть что. Вся ее проблема в том, что она не чувствует себя счастливой. Может, скажешь – почему?

– Отец ушел из семьи. Он бросил нас.

– Не может быть! – не поверила Ада. – У твоих родителей все должно было складываться просто чудесно. Отец никогда бы тебя не бросил! – «Значит, – тут же подумала колдунья, – мать родила тебя от кого-то другого».

– Потому что так наколдовали вы? – Юноша пристально посмотрел на Аду. – А если без колдовства? Он смог бы меня любить?

– Он любит тебя искренне и от всей души. И колдовство здесь ни при чем. Хорошо же твоя мать потрудилась, чтобы вынудить его покинуть вас.

– Это он во всем виноват! – Лицо юноши покрылось красными пятнами, губы задрожали. – Потому что… – он замолчал, опустив голову.

– Потому что он оказался слабаком, а твоей матушке всегда хотелось чего-то большего, – закончила его мысль колдунья.

Это было бы настоящим чудом – и Ада на него так надеялась! – если бы порочная до мозга костей Нина еще смолоду взялась за ум. Но ее не интересовала нормальная обывательская жизнь в общепринятом смысле. Она мечтала о бурной романтической страсти с многочисленными любовными интригами и случайными связями. А потому здесь нет никакой вины Ады. Вот пусть теперь сами и разбираются.

– Ну вот видишь! Ты сам ответил на свой вопрос: во всем виноват твой отец, который разбил сердце твоей матери, – сделала заключение Ада, не чая, как поскорее избавиться от неугодного посетителя с его неразрешимыми проблемами. – И от меня здесь ровным счетом ничего не зависит. И никогда не зависело. А потому… не смею тебя больше задерживать.

– Он и в самом деле виноват. Но не в этом. Виновницей в моей неудавшейся жизни я считаю… – юноша вдруг прищурился, пытливо глядя на колдунью, и выдохнул: – именно вас! Вы ведь и меня заколдовали, чтобы я безумно любил ее, не так ли? Несмотря на ее дикую ко мне ненависть. Я думаю, вам лучше рассказать мне все, как оно было на самом деле.

Только в эту минуту Ада в полной мере осознала, какую непростительную ошибку совершила, не проверив предварительно его ауру. Она удивленно взирала на юношу и не узнавала его. Перед ней сидел совсем другой человек: сгорбленная спина распрямилась, вперившийся ей в переносицу пристальный взгляд уверен и даже несколько пренебрежителен, а за спиной… – Ада даже глазам не поверила – распускается, увеличиваясь в размерах, цветок из преисподней: черная с красновато-коричневыми мутными разводами аура злобной ненависти, разрушений и агрессии. Ни единого проблеска Божественного импульса… Перед ней сидел убийца! И пришел он по ее душу.

«Ах ты паршивец! – изо всех сил храбрилась Ада. – Не иначе как загипнотизировать меня собрался. Ах ты гаденыш, висельник поганый! Немедленно прогнать его прочь!»

Она потянулась было к звонку, но рука замерла на весу. Ада не могла оторвать взгляда от глаз молодого человека, лицо которого, казалось, уже превратилось в окаменевшую маску без мыслей и эмоций, и только зачарованно наблюдала, как все больше расширяются его зрачки, превращая глаза в черные бездонные дыры, затягивающие Аду в свои глубины.