Профессиональный задор в богатом обертонами голосе Бернсдорфа сказал инспектору Нилу по крайней мере об одном.

– Ты считаешь, что смерть не была естественной, – сухо констатировал он.

– Какая там, к чертям собачьим, естественная, – экспансивно прогремел доктор Бернсдорф. – Пока это, сам понимаешь, неофициально, – с запоздалой осторожностью добавил он.

– Понимаю. Понимаю. Само собой. Его отравили?

– Несомненно. Мало того – только это неофициально… строго между нами, – готов побожиться, что знаю, чем именно.

– В самом деле?

– Токсином, сын мой. Токсином.

– Токсин? Первый раз слышу.

– Не сомневаюсь. Совершенно необычный яд! Восхитительно необычный! Я бы и сам нипочем его не распознал, но с месяц назад у меня был похожий случай. Ребятишки играли в дочки-матери, так вот, они сорвали с тисового дерева ягоды и положили их в чай.

– И тут это же? Ягоды тисового дерева?

– Ягоды или листья. Очень ядовитые. Токсин – это, разумеется, алкалоид. Что-то не помню, чтобы его применяли намеренно. Весьма интересный и необычный случай… Ведь все травят друг друга гербицидами, эти гербициды у меня уже в печенках сидят. А токсин – это просто конфетка. Я, конечно, могу и ошибаться – и ты, ради бога, на меня пока не ссылайся, – но сдается, что я прав. Да и тебе небось такое дело интересно. Все-таки что-то новенькое!

– Все поют и веселятся, да? Кроме жертвы.

– Увы, несчастному не повезло, – согласился доктор Бернсдорф без особого огорчения в голосе. – Сыграл в ящик.

– Он перед смертью что-нибудь сказал?

– Один из твоих людей сидел около него с блокнотом. Он все записал, слово в слово. Тот что-то бормотал насчет чая… будто ему на работе что-то подсыпали в чай… но это, конечно, бред.

– Почему бред? – резко спросил инспектор Нил, чье воображение уже нарисовало такую картину – роскошная мисс Гросвенор подкладывает ягоды тисового дерева в заварной чайничек. Но он отмел эту версию как несостоятельную.

– Потому, что этот яд не мог сработать так быстро. Симптомы проявились сразу, едва он выпил чай, верно?

– Свидетели говорят, что так.

– Ядов, которые действуют мгновенно, почти нет – за исключением цианидов, разумеется, да, пожалуй, еще чистого никотина…

– А цианид и никотин тут явно ни при чем?

– Мой дорогой друг. Он бы умер еще до приезда «Скорой помощи». Нет, то и другое исключено. Я было заподозрил стрихнин, но тогда откуда конвульсия? Короче, готов поставить на кон свою репутацию – неофициально, конечно, – это токсин.

– А он через сколько времени начинает действовать?

– По-всякому. Через час. Два или даже три. Покойник, видимо, был большой любитель поесть. Если он плотно позавтракал, действие яда могло замедлиться.

– Завтрак, – задумчиво произнес инспектор Нил. – А что, вполне может быть.

– Завтрак с Борджиа. – Доктор Бернсдорф весело рассмеялся. – Ладно, дружище, удачной охоты.

– Спасибо, доктор. Соедини меня, пожалуйста, с моим сержантом.

Опять послышались какие-то щелчки, гудки, невнятные голоса вдалеке. Потом трубка наполнилась тяжелым прерывистым дыханием – так бывало всегда, когда сержант Хей собирался заговорить.

– Сэр, – раздался его встревоженный голос. – Сэр.

– Нил слушает.