Она от души надеялась, что спасение крысеныша действительно стоило того, чтобы устраивать этот беспредел.

Банда

Наверное, он уже на работе. Это был жизненный принцип Майки: танцевать целую ночь напролет, работать допоздна, а на следующую ночь опять танцевать. Майки утверждал, что только тогда он чувствует себя молодым. В результате он был постоянно занят.

Поэтому Келси долго ждать не стала. Если верить телефону, до полицейского участка было пятьдесят три минуты пешком.

Пока она прокладывала маршрут, в голове промелькнула мысль: какой же идиот станет грабить банк в трех милях от ЦПУ? Из всех глупостей, какие только творил ее папочка, эта была наименее разумная.

Солнце припекало все жарче. Келси приходилось откидывать волосы со вспотевшего лба. Она порадовалась, что на ней топик и шаровары, в которых она танцевала, хотя из-за своего экстравагантного наряда она привлекала больше взглядов, чем хотелось бы. И мышцы уже не приятно ныли после ночного похода по клубам, а нудно болели от усталости.

Но, может, и к лучшему, что Майки за ней не приехал. Келси не хотелось ему врать. Он всегда относился к ней по-дружески. Проблема заключалась в том, что, если рассказывать правду, непонятно, с чего начинать.

Зато теперь она могла спокойно подумать. Когда Келси была маленькая, папа ей говорил, что он запросто может изменить ситуацию к лучшему. Он имел в виду всякие мелочи, типа ссадины на коленке. И не мелочи тоже, вроде того случая в пятом классе, когда Келси сорвалась во время драки на детской площадке. Келси поежилась, вспомнив крики детей… Как же дружно они скандировали: «У-бей! У-бей!»

Или, например, школьные экзамены, когда Келси буквально тонула в чужом страхе, который переполнил классный кабинет. И эта паника продолжалась, независимо от того, что она очень упорно готовилась…

Вот с этими вопросами папа и впрямь мог разобраться. Но нынешняя проблема оказалась гораздо серьезнее!

Отец ограбил банк, и его посадят в тюрьму.

По мере того, как Келси приближалась к полицейскому участку, ее ноги сделались совсем ватными. Ее даже подташнивало. Сколько лет дадут за банковское ограбление, при котором погиб человек? А вдруг папа спустил курок? Что, если он никогда не выйдет на свободу?

По улице разнеслось кваканье полицейской сирены, сердце метнулось на пару дюймов в сторону.

Она увидела здание ЦПУ, окруженное зеваками и копами. Из дверей валил людской поток.

Келси застыла как вкопанная. Что-то было не так.

Она почувствовала панику еще за пару кварталов: энергия толпы металась в груди широкими зигзагами. Только Келси предположила, что это ее собственная тревога. Она не сознавала, что причина именно в ЦПУ. Келси невольно ускорила шаг и теперь бежала трусцой – в самый эпицентр событий.

В окнах полицейского участка метались огни, внутри визжала и завывала сигнализация. Но хуже всего были беспорядочные волны энергии: прерванных связей, бурных эмоций. Келси казалось, что она сейчас захлебнется.

Толпа хороша лишь тогда, когда у нее есть что-то общее. Когда люди объединены единой целью и ритмом. Только в таком случае можно влиться в толпу, стать частью чего-то большего.

Но здесь все обстояло иначе и даже более запутанно, чем тогда, во время ограбления. Полиция, журналисты, прохожие преследовали совершенно разные цели, и в результате Келси потеряла все ориентиры. Она чувствовала толчки энергии, которые бурлили в воздухе, – они сплетались и стягивались в узлы, упрямо отказываясь соединяться между собой.

Келси словно очутилась между нескольких водопадов, падающих в реку, и брызги от их столкновения слепили и норовили сбить с ног. Внезапно мир вокруг поблек и лишился красок.

Келси остановилась за квартал от участка, привалилась к стене, чтобы отдышаться.